Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Время останавливается. Шахматная доска повисает в воздухе, поворачивается в своем невероятном полете, за нее цепляется все мое будущее. Очевидно, на этот раз удача мне благоволит: доска с тошнотворным хрустом врезается ему в лицо. Он сдавленно вскрикивает, отшатывается к стене.

Кровь заливает ему пальцы, а я вскакиваю и бросаюсь в коридор. Стэнуин злобно вопит мне вслед. Оглядываюсь на бегу: Стэнуин, багровый от гнева, выходит из своей приемной. Мчусь вниз по лестнице, устремляюсь к гостиной, где собрались на завтрак сонные обитатели особняка. Доктор Дикки перешучивается с Майклом Хардкаслом и Клиффордом Харрингтоном, флотским офицером, с которым я познакомился за ужином, а Каннингем накладывает гору еды на серебряный поднос, чтобы отнести завтрак в апартаменты Рейвенкорта.

Внезапно голоса смолкают, – похоже, в гостиную входит Стэнуин. Я выскальзываю в кабинет, прячусь за дверь. От потрясения весь дрожу, сердце колотится, едва не раскалывая ребра. Хочется рыдать и хохотать во весь голос, дико заорать, наброситься на Стэнуина, чем-нибудь его поколотить. Неимоверным усилием воли заставляю себя стоять неподвижно, иначе я потеряю и это обличье, и еще один драгоценный день.

Смотрю в щелку между створкой двери и дверной рамой: Стэнуин хватает гостей за плечи, поворачивает их к себе, ищет меня. Люди перед ним расступаются, неразборчиво бормочут извинения. Все настолько в его власти, что ни один из них не противится грубому обращению. Похоже, он может прилюдно избить меня до смерти, никто и слова не скажет. Нет, от них помощи не дождаться.

Пальцы касаются чего-то холодного. Опускаю глаза: рука сжимает тяжелую сигаретницу.

Дарби вооружается.

Я шиплю от досады, потом снова смотрю в щелку и едва не вскрикиваю.

Стэнуин направляется прямо в кабинет.

Спрятаться негде, а в библиотеку не сбежать, потому что туда ведет та самая дверь, в которую он вот-вот войдет. Я в западне.

Беру с полки сигаретницу, вдыхаю полной грудью, готовлюсь наброситься на него.

В кабинет никто не заходит.

Снова смотрю в щелку. В гостиной Стэнуина уже нет.

Замираю в нерешительности, но Дарби не знает подобного чувства. Ему не хватает терпения, и вскоре, сам того не желая, я выглядываю за дверь.

И тут же вижу Стэнуина.

Он стоит ко мне спиной, разговаривает с доктором Дикки. Мне не слышно, о чем они беседуют, но добрый доктор выходит из комнаты – скорее всего, отправляется на помощь раненому телохранителю Стэнуина.

«У него есть снотворное».

Меня осеняет вполне сложившаяся мысль.

Только сначала надо незаметно выбраться из кабинета.

Из гостиной кто-то окликает Стэнуина. Как только он скрывается из виду, я выпускаю из рук сигаретницу и несусь к галерее кружным путем, огибая вестибюль.

Перехватываю доктора Дикки в дверях его спальни. Он держит в руках саквояж, улыбается мне, дурацкие усы подскакивают до самых глаз.

– А, юный Джонатан! – восклицает он. – Как самочувствие? Вы что-то запыхались.

– Все отлично. – Я прибавляю шагу, чтобы не отставать. – Точнее, не совсем. Хочу попросить вас об одолжении.

Он подозрительно щурится:

– И что вы на этот раз натворили?

– Мне нужно, чтобы вы дали снотворное вашему пациенту.

– Снотворное? Это еще зачем?

– Затем, что он угрожает моей матушке.

– Миллисент? – Доктор останавливается, с неожиданной силой хватает меня за руку. – Джонатан, в чем дело?

– Она задолжала Стэнуину.

Он огорченно разжимает пальцы и, лишенный своей всегдашней бодрости, превращается в усталого старика; морщины на лице проступают четче, следы давних горестей явственнее. На миг мне делается стыдно за свое поведение, но я тут же вспоминаю, с каким видом он вколол снотворное дворецкому, и никаких угрызений совести больше не испытываю.