Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

Он энергично работал руками, то и дело оглядываясь на Хиос. В уши заливалась соленая морская вода. «Не будь трусом, – сказал он себе. – Не возвращайся к тому, что ты уже пережил». Он старался повернуться к своему стыду спиной; окружить его непреодолимой стеной. Он думал, что время все поправит, все залечит. Все забудется. Но все оказалось не так.

Он с новой силой поплыл вперед. На восток, к побережью Турции, все дальше и дальше от Хиоса. Теперь он уже действительно сильно устал. Стало холодно, его затрясло. Это хороший знак, он знал. Море в конце концов забирает его себе.

Глава 21

Том был уверен, что это не Тремэйн. О Ландау и Бегг он не знал почти ничего. Ему хотелось намекнуть Амелии, что Чейтер, скорее всего, имел такой же, если не больший, доступ к информации ЦРУ, как и Райан Клекнер, и потому является полноценным подозреваемым в охоте на крота. Почти одновременно он подумал, не предложила ли Амелия пристальнее приглядеться к Чейтеру кому-нибудь еще. Это было очень и очень вероятно. После гибели Пола Амелия вела себя очень сдержанно, недоговаривала, скрывала все, что только можно было скрыть. Она понимала, что вряд ли следует полагаться на Тома как на бесстрастного судью в деле Чейтера. Скорее всего, она действительно поручила Чейтера преданному сотруднику. Но кому?

Том вдруг остановился. Он стоял на самой середине Галатского моста, прямо над тем самым рестораном, где завтракал утром. Вероятно, те же самые рыбаки сидели там же, на южной стороне моста, и держали в руках те же самые удочки. Неожиданно Том осознал, что всего через полчаса после того, как выслушал рассказ Амелии, он, сам не зная как, оказался в королевстве кривых зеркал Энглтона, там, где друг – это враг, а враг – это друг.

– Том?

Амелия, которая успела пройти немного вперед, тоже остановилась и обернулась к нему. Она уткнула руки в бока, и всего в нескольких дюймах от ее локтя с визгом пронеслось такси.

– Извини, – пробормотал Том и тоже двинулся вперед, чтобы догнать ее. На мосту оглушительно пахло только что выловленной рыбой.

– Я сказала, что Джозефин Уоллингер сейчас в Стамбуле. В доме на Еникёй. Я собиралась ее навестить.

– Полагаешь, это хорошая идея?

– А ты полагаешь, что это плохая идея?

«Это уж ты мне скажи», – подумал Том. Он вспомнил, что внутри у Амелии есть тот же ледяной твердый стержень, что и у большинства его коллег. Измученная душа, окруженная холодом. Он хорошо представлял себе их эмоциональный склад: не высказанное вслух, но всегда осознанное желание стоять к неприятелю лицом, чтобы доказать свое превосходство; часто при этом надевалась маска дружеского расположения и теплоты. Амелия предавала Джозефин постоянно. Разве этого ей было недостаточно? И однако же, несмотря на страсть, на красоту Амелии, ее ум, блеск и успешность, Пол все равно возвращался к жене. Не чувствовала ли Амелия, в конце концов, себя униженной? В делах сердечных она была так же амбициозна, как и в делах карьерных, и всегда готова была сражаться до конца. Это был больше чем вопрос выживания. Амелия Левен являлась живым воплощением насмерть вбитого в голову принципа, что «породистый» офицер Секретной разведывательной службы никогда не должен быть на вторых ролях.

– Я предупредила, что загляну на чашку чаю около четырех. – Амелия взглянула на часы. – Уже без пятнадцати. Хочешь пойти со мной?

– Конечно.