Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

Через пару секунд она уже поймала такси, и они влезли внутрь. Поток машин, двигавшийся на север, к мосту Ункапани, был очень плотным, и водитель нервно дергался из ряда в ряд, совершая ненужные маневры. Тому ужасно захотелось пристегнуться, но он вспомнил, что ни одно такси за всю историю таксомоторного дела в Турции не могло похвастаться наличием нормального, функционирующего ремня безопасности на заднем сиденье. Амелия же на протяжении всей поездки сохраняла полную безмятежность. Она сказала Тому, что хочет узнать у Джозефин, не упоминал ли Пол о кроте; тем не менее он сомневался, что ему дадут поучаствовать в беседе. Скорее всего, Амелия взяла его с собой только для того, чтобы уменьшить напряжение, «снизить интенсивность» их разговора с Джозефин. Вопрос был не в том, знает ли Джозефин о связи Амелии с ее мужем – жена всегда знает, – а исключительно в том, насколько она готова простить Амелии ее грех.

Пискнул мобильный – кто-то прислал Тому сообщение. Он вытащил аппарат и посмотрел на экран. Сообщение было от Клэр – ответ на то, что он отправил ей раньше.

«Кажется, что это было вчера. Мы были так счастливы, Том. Что же произошло? Почему мы все растеряли? Да еще так бессмысленно».

– С тобой все нормально? – спросила Амелия, видя, как изменилось его лицо.

Тому были более чем хорошо знакомы эти внезапные перепады в настроении Клэр. Когда она чувствовала себя одиноко или вдруг начинала бояться будущего, старалась приблизить его к себе. Когда в ее новой жизни с Ричардом все шло прекрасно и Клэр была всем довольна, она обращалась с Томом как с отработанным материалом. И все же, несмотря ни на что, в этот момент он ощутил невозможную, непреодолимую тягу к своей бывшей жене и ко всему, что потерял. Он знал, что хочет построить новое будущее, но иногда… бывали дни, когда он мечтал, как они с Клэр решают все свои проблемы, преодолевают все трудности и мирно живут вместе. Она была права. Это ужасно бессмысленная потеря.

– Нормально, – бросил он. – Просто… Клэр.

Прошло еще полчаса, прежде чем они нашли довольно скромный дом, стоящий прямо на берегу Босфора. Он был построен в конце девятнадцатого века богатым османским торговцем, а потом заново отделан безвестным домовладельцем, который сдавал его министерству иностранных дел Великобритании за какую-то запредельную цену. Они позвонили, подождали минуты две и услышали шаги за дверью. Кто-то сбегал вниз по лестнице. Том был уверен, что это не Джозефин – движения были юные, легкие, почти невесомые.

Поначалу он даже не узнал молодую женщину, которая открыла им дверь. Ее волосы теперь были короче, и она превратилась в блондинку. Большие карие глаза с накрашенными ресницами сияли добротой. Кожа слегка загорела, так что вокруг носа и на плечах проявились веснушки. На ней было темно-синее открытое летнее платье; из-под его широких лямок выглядывали бретельки кремового бюстгальтера. На щиколотке болтался браслет, а ногти ее аккуратных ухоженных ножек были выкрашены в ярко-алый цвет. Это была Рэйчел.

– Здравствуйте. Я помню вас. Вы Амелия.

– Здравствуйте. Да, все верно. Мы встречались в Картмеле.

Они пожали друг другу руки, и Рэйчел повернулась к Тому. В выражении ее лица и поведении было что-то, от чего он внезапно почувствовал симпатию к ней и даже притяжение – целый букет эмоций, от которых у него сжалось сердце. Когда он смотрел на ее фотографии в Анкаре и видел ее саму на похоронах, не ощущал ничего похожего. Рэйчел была не в его вкусе. Но в ее взгляде – казалось, он проникал в самую душу – была сила и честность, которые немедленно его «завели». Подобного с ним не случалось уже несколько месяцев, даже лет, и это было действительно нечто необычайное, исключительное. Том посмотрел на Амелию, потом снова на Рэйчел, которая изучала его лицо спокойно и уверенно, даже с едва заметной усмешкой – как пластический хирург, решающий, какой кусок отрезать первым.

– Том, – сказал он и протянул руку.