Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

— В разговоре ребята часто упоминали Урюпино, — с трудом удерживая мысль, говорила Колчаниха, — но там у меня родных нет. А может быть, и есть. Ну, как всегда, — развела она руками, — когда надо что-то вспомнить, не могу.

— Что у вас в сараях хранится?

— Я туда давно уже не хожу. А что в них, забыла.

Вадим с понятыми пошли посмотреть в ближнем, что в двух метрах от обрыва в Панику. Под соломой обнаружили двенадцать мешков пшеницы.

— В случае опасности, — сделал вывод председатель, — зерно с обрыва прямо в омут, и шито-крыто, никаких улик.

Следователь ликовал в душе. А что дальше? Опять туман в голове. На многие вопросы плана расследования он мог ответить, но не на все.

— Где теперь родственник? — спросил Вадим у старухи.

— Да ведь кто его знает. Ребята неожиданно пропали, потом приходил один кривой, угостил меня сахаром, дал целый стакан! Сказал, на днях еще забежит вечерком, обещал что-то принести. Но я забыла, что.

— Когда приходил?

— Надысь.

— Позавчера?

— Кажись, так, а может, нет, не помню точно.

Вышли на улицу посовещаться. Председатель пожелал немедленно перевезти обнаруженное зерно на ток. Но следователь высказал предположение, что за хлебом преступники придут, надо выждать время, задержать с поличным. Если мешки везти сейчас через весь хутор, можно заранее сказать, что они не появятся.

— Нужно организовать засаду.

— Кто сидеть будет?

— Я с ружьем!

— Тогда тебе Вера помогала, теперь кто?

— Юля. Она член бригады содействия.

— У меня нет второго ружья.

— Обойдемся одним. Нашего появления ведь никто не ожидает, а это похлеще любого автомата.

Однако начальник райотдела не согласился с планом Бодрова.

— Тебе молодую хорошую жену не жаль? Пришлю помощь на несколько дней.

Уже к вечеру возле правления колхоза остановилась знакомая двуколка. Не спеша из нее выбрался мужчина в годах с большим свертком в руках. Через минуту он появился в кабинете.

— Подарок привез от начальника, — улыбнулся гость.

Вадим развернул сверток, в нем лежали два автомата ППШ со снаряженными магазинами и автомобильная камера с насосом. На недоуменный вопрос дядя Ефим, как звали милиционера, ответил:

— Плот будем сооружать.

Потух закат, стемнело. Синее небо огромным куполом нависло над Горшовкой. Из-за горизонта с востока выкатился огромный оранжевый диск луны. Следователь на велосипеде в сопровождении милиционера двинулся к Солонешному пруду. Сразу за ним начинались заброшенные сады живших здесь до раскулачивания хуторян. Теперь запустение. Ненаезженная дорога с разросшимися по сторонам кустами не то что в темноте, днем могла надежно упрятать пешего и конного. Путники скрыто подошли к Панике против дома Колчанихи. Здесь речка делала крутой поворот, образуя как бы полуостров с высоким обрывистым берегом, на котором прямо-таки крепостью возвышалось некогда добротное строение. Спрятали в кустах велосипед, накачали камеру, положили на нее доску. Отталкиваясь о дно подвернувшейся под руку длинной палкой, Ефим начал переправу к месту засады, благо путь всего в три десятка метров. Вадим за веревку вернул «транспортное средство» и вскоре тоже оказался во владениях глуховатой бабки. Заглянули в окно, хозяйка крутила пряжу при свете семилинейной лампы. Ефим слегка постучал по стеклу. Бабуля даже ухом не повела.

На подворье имелось два плетневых сарая. Тот, в котором хранилось в мешках украденное зерно, находился напротив жилой постройки, другой — возле дороги на подъезде. Решили устроить засаду во втором. До войны это был коровий хлев, теперь от коровы остался лишь навозный запах да в углу спрессовавшееся сено. Бледное сияние луны заливало округу. Решили поочередно вести наблюдение и отдыхать.