День Праха - Жан-Кристоф Гранже (2020)

«Ибо возмездие за грех — смерть», — сказала Стефани Деснос, цитируя святого апостола Павла[99].

Даже если Рашель и выглядела моложе своих лет, на душе у нее явно лежал тяжкий груз, очень тяжкий. Это был гнет библейских руин, пережитков былых времен, заповедей Ветхого Завета. Под ее внешней красотой и молодостью скрывалось грозное доисторическое существо, которое ничто не могло сбить с намеченного пути.

Ньеман тоже вышел из машины, и дождь тут же щедро обрызгал его лицо. Толпа вокруг часовни уже поредела. Журналисты разъехались, Посланники и наемные рабочие явно готовились вернуться к работе. Не успел майор сделать и трех шагов, как перед ним опять возникла Деснос:

— Тело привезли в Бразон, скоро начнут делать вскрытие.

— Только не говори мне, что это Циммерман…

— У них никого другого не нашлось, а прокурор одобрил его кандидатуру.

Ньеман уже готов был дать волю ярости, но сдержался, сочтя неуместным момент для ссоры: они ведь помирились всего несколько часов назад.

— Из-за этого типа мы уже один раз потеряли драгоценное время, — все-таки буркнул он. — Если бы мы тогда узнали, что камень…

Но тут Ньеман заметил в толпе сезонников Ивану, которая пристально наблюдала за ними обоими.

— Ладно, — заключил он. — Продолжай в том же духе.

— Слушаюсь.

— А я пока съезжу в Бразон и поспрашиваю кюре, что он думает об этих буквах — MLK. Я почти уверен, что они имеют какое-то отношение к Библии. Может, это даже из древнееврейского…

— Почему вы так думаете?

— Потому что в древнееврейском языке гласные на письме не обозначались, — ответил Ньеман и одарил ее улыбкой. — Как видишь, можно быть старым хрычом и при этом знать кое-какие серьезные вещи.

И он указал ей на жандармов и криминалистов, теснившихся под деревьями в тусклом свете дождливого дня.

— Ну а как твоя операция «Улитка» — продвигается?

Деснос густо покраснела.

— Ладно, я шучу, — с улыбкой сказал майор. — После кюре съездим вместе в Бразон и нанесем визит Циммерману.

— А зачем мне ехать с вами?

— Помешаешь мне набить ему морду.

— Знаете, иногда я спрашиваю себя: может, вы еще не вышли из подросткового возраста?

Ньеман не ответил: Ивана украдкой дала ему знак пройти за часовню, в подлесок, где комиссар со Шницлером недавно изображали заговорщиков. Он кивнул. Беседа внедренного агента со своим начальником средь бела дня, в окружении жандармов и Посланников, — ничего себе номер!

55

Подойдя к тропинке, Ньеман углядел слева пригорок, который жандармы еще не успели обследовать, взобрался на него, прошел вглубь рощи, между деревьями, словно ему приспичило облегчиться в уединенном местечке, и спустился по откосу с другой стороны, оскальзываясь на палых листьях и мокрой земле. Он был уверен, что Ивана ждет его там, внизу.

Наконец он обнаружил крошечную лужайку и тут же услышал за спиной шорох чужих шагов. Более осторожных. Ивана… На самом деле она шла следом за ним. В первый момент ему почудилось, что это Рашель: в рабочем платье они были похожи как две капли воды.

— Поздравляю! Вы устроили грандиозное шоу, — сказала она, с трудом переводя дыхание.

— Я тут ни при чем. Понятия не имею, как это просочилось в прессу. Наверняка кто-то из жандармов проболтался.

— Среди Посланников слух распространился уже в семь утра. Все побросали секаторы и рванули к часовне. Ну и как у вас дела?

— Я все предоставил жандармам.

— Не думаю, что тут помогут обычные методы.

— Заранее ничего нельзя сказать. А у тебя что нового?

Ивана с бесстрастным видом выдала настоящую сенсацию: молодая женщина, с которой она завязала дружбу, была не кто-нибудь, а сама Рашель Кёниг.

— Просто невероятно, как до меня это сразу не дошло, — добавила она.

— Ну, я знаю другие названия для таких промахов.