– Вас не волнует даже, что фон Гирс и ее может убить в ярости? – спросила я, теперь тоже сверля его взглядом. На меня, впрочем, Драгомиров не смотрел. – Считаете его убийцей – и нарочно натравливаете на женщину?

Гриша мотнул головой:

– Вчера мы с вами спугнули эту парочку – должно быть, они уже пустились в бега. В любом случае, полиция до нее доберется первой. Ее уже ищут – снимок мне дал приятель из департамента полиции.

И то ладно…

Впрочем, я понимала, Грише нет дела до того, кто доберется до Розы первым – полиция или брат-душегуб. Ему было плевать на нее. Если он и переживал сейчас, то лишь о том, что не может показать брату эту фотокарточку лично. О, как рад был бы он видеть его унижение!

Я пытливо смотрела на профиль лица Драгомирова, на который как раз удачно падали солнечные лучи. Гордый, невозмутимый. Высокий чистый лоб, упрямый подбородок. Красивый профиль. Даже горбатый нос не особенно его портил.

– Знаете… – Покрутив карточку в руках, я все-таки убрала ее в сумку. – Мне сперва показалось, вы ничуть не похожи на брата. Но теперь понимаю – ошиблась. Вы почти что близнецы.

Драгомиров вопросительно на меня обернулся, но теперь уж я ничего не стала объяснять. Скомкано попрощалась и поторопилась на воздух. Надюша, наверное, меня потеряла. А мне ведь еще предстояло рассказать ее отцу никому не нужную правду.

* * *

У меня голова шла кругом от того количества вопросов, которые хотелось немедленно задать Яше. Он в самом деле отправил меня сюда, допуская, что я погибну точно так же, как и предыдущие «гувернантки»? Сколько их было? Четверо? Больше? И кто, черт возьми, их всех убил?!

Да и убил ли?.. Было в смертях этих девушек что-то странное, но я пока даже сформулировать свои ощущения толком не могла. Я лишь точно знала, что несносный журналист Драгомиров – человек эмоций. Выдает желаемое за действительно и закрывает глаза на все факты, которые противоречат его теории.

Впрочем, и в безгрешности фон Гирса я вовсе не была уверена. Та еще семейка…

Та еще семейка, – убедилась я снова, когда отворила собственным ключом двери особняка и вдруг увидела мальчика…

Странного мальчика лет пяти с ярко-зелеными глазами, тщательно причесанного и одетого в клетчатый костюмчик-тройку. Он стоял на нижних ступенях лестницы и из-под нахмуренных бровей смотрел точно на меня. До того этот взгляд был злым и недетским, что мне сейчас же стало не по себе.

– Т-ты кто? – Язык почему-то не слушался. Мне было по-настоящему жутко смотреть во взрослые дьявольские глаза на детском лице.

Мальчишка не ответил – тотчас, как по команде, развернулся и дал деру вверх по лестнице. Я с порога – за ним.

– Постой! – звала я и путалась в юбках. – Ты кто? Остановись сейчас же!

Мальчишка ровно не слышал – я даже заметила мерзкую улыбочку, когда он оглянулся, убеждаясь, что я не отстаю.

Дьяволенок поднялся на «детский» этаж, через Гобеленовую гостиную влетел в классную, а оттуда – в Надюшину спальню. Дверь даже не закрылась еще, когда я следом проскользнула в щель – а мальчишка уже спрятался.

Лишь Вера с пяльцами в руках сидела у окошка и меланхолично смотрела, как снег парит над Мойкой. Потом рассеянно повернулась ко мне.

– Кого-то ищите? – поинтересовалась она почти что беззлобно.

– Да… Мальчишка лет пяти, куда он спрятался?

Надина Комната была просторной, но «в прятки» здесь особо не поиграешь. Я сходу упала на колени и заглянула под кровать – пусто.

– Только что вбежал сюда! – негодовала я, заглядывая в каждый из шкафов. – Что за шутки?!

– Здесь никого нет, – уныло вздохнула Вера и снова отвернулась к окну.

Странная она сегодня, будто горе какое-то приключилось. И зачем потакает мальчишке?

Прищурившись, я поглядела на опущенную портьеру рядом с ней: бархатная ткань слабо пошевелилась. Так, будто за ней кто-то притаился. Я в два прыжка оказалась рядом и грубо одернула портьеру.