Алмазная пыль - Анастасия Логинова (2019)

– Послушайте меня, Вера Андреевна! – я рывком притянула ее к себе, чтобы мои слова дошли доходчивее. – Да, мои родители из немытых крепостных – но вы все равно меня послушайте. Плевать мне на ваши планы относительно фон Гирса. Хоть баронессой, хоть царицей морской становитесь! Но если выяснится, что вы приложили руку к смерти Надиной матери… если это вы ее убили, и если из-за вас Надя теперь страдает… клянусь, я вас уничтожу.

Вера трепыхалась изо всех сил, но вырвать свою руку сумела только с третьей попытки. И отскочила к окну, глядя на меня с возмущением и какой-то детской обидой. От «крепостной» такого поведения она явно не ждала. Вера тяжело дышала и как будто даже хотела что-то выкрикнуть – что-то злое, наверное. Но я дожидаться не стала – ушла прочь.

* * *

…Уже потом, когда я вернулась к себе, заперлась в комнате, с ногами залезла на кровать и сжалась в комок – до меня и дошло, что я натворила. Хочу я того или нет, но, по факту, Вера и правда хозяйка дома. И прислугой заведует именно она. Стоит ей пожаловаться фон Гирсу (а пожаловаться есть на что), я пробкой вылечу из этого дома… Увольняли меня и за меньшее.

И, пожалуй, это еще будет лучшим исходом – если меня просто уволят.

Ждать пришлось недолго. И получаса не прошло, как прибежала бледная, заикающаяся от страха горничная и передала, что фон Гирс приказывает мне немедленно спуститься в его кабинет.

Глава 12. Преступление и наказание

Я шла в кабинет фон Гирса с полной уверенностью, что меня уволят. Что не дадут и слова сказать в свою защиту. Как же – посмела нагрубить госпоже! Мне и правда следует научиться держать язык за зубами… все мои беды от этого! Раз за разом, раз за разом!

…Однако народу возле дверей в кабинет толпилось куда больше, чем я предполагала. Едва ли не весь штат прислуги. Горничные, лакеи, дворецкий, даже повара-француза позвали. Все перепуганные, никто и перешептываться не смеет. Медленно, но верно я стала догадываться, что собрались все здесь не для того, чтобы поглазеть, как меня уволят. Что-то случилось.

Один лишь дворецкий Никитич был невозмутим – и уничижительным холодным взглядом смотрел именно на меня. Неприятный старикашка…

– Что здесь произошло? Что случилось? – протиснулась я к Глафире – уж она-то точно все знает.

– Только проснулась, что ли? Весь дом на ушах, а ты все спишь, как барыня какая… Окошки у нас на первом этаже побили! – сообщила она страшным шепотом. – Вчера вечером, видать. Да не где-то, а в левом крыле!

Я притихла. Невольно потерла затылок: он не болел ничуть, что даже странно – ведь именно им вчера «шофер» Розы попытался перебить те окошки.

А больше ничего обсудить и не успели: дворецкий Никитич важно задрал подбородок, громко прокашлялся, еще больше накаляя обстановку, и – отворил двери хозяйского кабинета.

Фон Гирс вышел к нам сам. Хмурый, сосредоточенный; своими дьявольски-зелеными глазами он всматривался в лицо каждому из нас. Какой-то особенно впечатлительной горничной стало дурно, и она едва не свалилась в обморок прямо здесь.

Фон Гирс бедной девушке даже сесть не позволил.

– Как вы знаете, – начал он, щедро добавив в голос резких нот, – вчера вечером в моем доме случилось происшествие. Кто-то разбил окно. Не какое-то случайное окно – а окно в левом крыле дома! В комнатах, куда каждому из вас запрещено входить даже для уборки!

Фон Гирс въедливо смотрел в глаза той самой впечатлительной горничной, отчего бедняжка снова была готова лишиться чувств.

– Но это еще не все, – жестоко продолжил барон, добивая ее. – Этот человек, кем бы он ни был, проник в комнаты моей покойной жены и пробыл там немало времени. Поликарп Никитич расследовал инцидент со всей серьезностью и выяснил, что это сделал один из вас. Одна из вас, точнее!

Барон оставил горничную в покое, и тотчас вперился дьявольским взглядом в меня.