Комбо - Юлия Эфф

На выходе кот выдал 94 кредита и весьма знакомый по внешнему виду предмет. «Музыкальный радио-плеер» значилось на этикетке. Кнопок «Стоп» и «Паузы» на нём я не нашёл, зато имелась кнопка звука и процент, очевидно, прослушанного материала, между прочим, обещавшего длиться минимум два часа.

Потыкав в обозначение звука, обнаружил, что его можно регулировать, правда, не до конца. Допустимые децибелы звучали ненавязчивым фоном, этот минимум я и оставил. Вышел из библиотеки, а опера продолжала звучать где-то внутри головы. Даже рёв мотоцикла не заглушил стенаний мечущихся в чувствах поющих персонажей.

Заехал в аптеку, потом домой. В стартовой локации тоже появилось радио. Покрутил рычаги — аппарат советского производства выдал неразборчивый шум. Плюнул и не стал разбираться в решении этой проблемы, ибо в какофонии разных звуков нуждался сейчас менее всего. Вернулся в библиотеку и с обреченностью заключённого продолжил поглощать тексты. Обратил внимание на то, что сборники стихов, в сравнении даже с самыми длинными романами, занимали в несколько раз больше времени на усвоение. Например, первое чтение сборника поэзии Александра Блока заняло минуту и шестнадцать секунд.

Стихи поэта, жившего в начале двадцатого века, я заметил, гармонично сочетались с оперным фоном, кроме того, невозможно было выучить какое-то одно стихотворение, все они словно были жемчужинами на одной нитке дорогих бус. И тогда я повторил читальный заказ ещё семьдесят четыре раза, чем доставил удовольствие коту, мявкнувшему одобрительно и выпустившему несколько искр. Я и сам был доволен. Сохранил результат и вышел проветриться, подобрав у входа 87 кредитов и один «золотой» талон — за поэзию — на сорок игровых баллов.

— «Ночь, улица, фонарь, аптека! Бессмысленный и тусклый свет! — орал, лавируя между домами и проезжающим транспортом, редкими пешеходами, роботообразно переходящими улицу. — Живи ещё хоть четверть века — всё будет так. Исхода нет! Умрёшь — начнёшь опять сначала! И повторится всё, как встарь! Ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь!..»

Казалось, будто это стихотворение было написано про меня. Или Поэт чувствовал похожую круговерть безысходного алгоритма действий, попав в Игру, только в реальности. И не хотелось верить, что финал алгоритма случится похожим на последние строки стихотворения: «И повторится всё, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь».

Невидимые посетители оперного театра поаплодировали байкеру, горланящему стих, а затем в плеере начала разворачиваться политическая драма, намекая на то, что сюжет оперы перевалил за середину. Отец Аиды, пленённый Радамесом эфиопский царь, начал подбивать свою дочь на шпионаж, вынуждая её узнать тайную тропу для своего войска.

Немного выплеснув отчаяние и гнев, Макс вернулся в библиотеку. Хочешь — не хочешь, а за собственную дурость надо расплачиваться. Здесь дал себе зарок читать до последних аккордов оперы.

По-прежнему читал всё подряд, повторяя лишь те книги, которые что-то напоминали. Но картинок из прошлого больше не приходило: голова казалась гудящим процессором, переваривающим чужие приключения, трагедии и эротические фантазии. Из показавшихся важных книг выделил «Будущее разума» японского учёного Митио Каку. Чувствовал: если бы не мешанина из сотен разных книг, ответ на вопрос, кто я на самом деле, нашёлся бы. Дочитал последнюю книгу с последней карточки в ящике на букву «Б» и вернулся к «Будущему разума». Телепатия, телекинез, невероятные возможности мозга — всё это напоминало, подсказывало, орало, но я чувствовал себя обожравшимся котом, не имеющим возможности переваривать подбрасываемую добрым хозяином рыбу.