— Ну, это, как бы, только в проекте, аппаратуры не хватает…

Разговор о компьютерных технологиях, завязавшийся на углу, прервал Степан, которому позвонили минуту назад:

— Подъём, парни, Старик ждёт. Говорит, документы уже пришли, надо подписать.

Мужчины сразу засобирались, заскрежетали отодвигаемыми стульями.

— Я как-нибудь загляну вам в отдел, послушаю про нейросети ваши. Можно? Обещаю, что идею воровать не буду.

Айтишник улыбнулся скромно:

— Конечно, товарищ капитан, в любое время.

Два с половиной месяца спустя. За пультом

На подоконнике возле открытого окна поселилась пыль, шеф провёл по ней задумчиво пальцем и напомнил Максиму про уборку. Перфекционизм хозяина дома периодически зашкаливал, но нельзя было не признать важности чистоты в комнате с больным. Шеф во время договора сразу поставил условие: убираться на втором этаже самостоятельно.

Раз в неделю приходила женщина и драила на первом этаже. Максим подумал было схитрить и договориться, а потом вспомнил про камеры по всему дому, которые лично связал с телефоном шефа. Так впервые пожалел о собственной гениальности и предусмотрительности работодателя. Впрочем, (это Максим понял позже и случайно) даже если бы можно было, уборщица не поднялась бы на второй этаж ни на ступеньку. Видимо, дар убеждения шефа или оплата были слишком высоки.

Шеф не разрешал обедать и перекусывать в операторско-реанимационной, для напитков было сделано исключение. Однажды Максим относил остывший кофе в столовую, чтобы подогреть. Запнулся и чуть не полетел по деревянным ступенькам вместе с кружкой. Кофе расплескался на нескольких ступенях. Уборщица, мывшая пол на первом этаже, рефлекторно рванула было с тряпкой на помощь ругавшемуся парню, но стоило поставить ногу на первую ступеньку, как женщина дёрнулась, будто от слабого разряда тока, остолбенела — и вернулась к своей работе.

Максим, наблюдавший эту картину сверху, мало сказать, был шокирован. Где-то в глубине даже суеверный ужас зашевелился: вот это гипноз! И передёрнул плечами: шеф пообещал, что к нему не будет применять своих самых мощных техник, потому что: «Мы с тобой партнёры». Хотя в самом начале, кажется, взял слово, что Максим никому не расскажет о происходящем, чтобы не подставлять себя и работодателя:

— А вот когда будут результаты, тогда я лично отвезу тебя… Нет, вас двоих, в Научный центр неврологии. В редакцию. За Нобелевкой. Куда хочешь. Но только когда будет результат. Пока лишний шум нам не нужен.

Тогда Максим выдохнул с облегчением, однако еле ощущаемый страх, смешанный с почитанием, залёг на дно души. И, странно, даже желания рассказать другу, бывшему однокурснику, чтобы посоветоваться, о проходящем эксперименте не было. Ну а уборка — пусть, двигаться тоже полезно. Тем более что сегодняшние события заставили понервничать.

Максим чувствовал: он не просто втянулся в процесс восстановления Егора. Мало сказать — сопереживал приключениями капитана в замкнутом круге, реагировал на неудачи игрока, как на свои:

— Не ходи! Не ходи туда!.. Э-э-эх, Егор Васи-ли-и-ич… — Максим схватился за голову, когда его игровой тёзка слил бо́льшую часть заработанного на вкусовой скрипт и пришёл в деактивированный клуб.

Тогда Максим замер у мониторов, наблюдая за танцем кардиограммы и замершим в шоке игроком: важно было, как дальше поведёт себя пиксельный Макс — опустит руки или продолжит. Видавшая виды психика Егора выдержала снова. Капитан вслух выругался, обращаясь к незримому админу, назвав того сволочью и падлой — и у программиста отлегло на сердце.

Капитан отправился в библиотеку, а он поспешил записать в видео дневнике свои наблюдения. В том числе и о нелюбви Егора Васильевича к оперной музыке.