Комбо - Юлия Эфф

— Молоток! Мне бы и в голову не пришло… Сделал сам себя транслятором, и… — Пётр наполнил стопки.

— И сам себя… — Степан пьяно кивнул, соглашаясь, и принимая протянутую стопку.

После инсульта главы отдела парапсихологов, всё пошло наперекосяк. Упадническим настроением заразились все. Генерал-майор Малышев на совещании мрачно пошутил над зря едящими свой хлеб «недоэкстрасенсами»: почти одновременно с инсультом Старика случился второй теракт — в клубе. Три десятка трупов. Шутку передали адресатам, и парапсихологи «расстроились», начали разбредаться.

Пока разваливался отдел, Степан лихорадочно искал способы помочь брату. Врач, сообщивший об отключении Егора от реанимационного оборудования, заикнулся об одном чудо-докторе из Наро-Фоминска, который якобы двоих вытащил с того света, и Степан ухватился за эту возможность. Договорился с медперсоналом, оплатил дорожные расходы. Выехать на скорой должны были утром. И опять всё пошло не так.

Бригада, которая должна была дождаться Степана, перепутала время. Выехали поздно вечером, предупредили, уже будучи в дороге. А отъехав пятьдесят километров, машина сломалась. Пока возились с мотором, взорвался кислородный баллон. Степан догнал бригаду, но уже было поздно.

Не судьба была Егору выжить… Похоронили рядом с женой.

Сегодня об этом не говорили, Булгаков упомянул вскользь — и этого хватило. Помянули дважды.

Дальше Куликов, на которого спиртное не действовало как транквилизатор, а, наоборот, развязывало язык, пересказал заинтересованно слушающему Булгакову недавние события. Завершил просьбой, до которой додумался сам — попросил совета у опытного товарища, как снять глубокий гипноз с продавщицы Милены, чтобы она смогла фоторобот потенциального Апостола составить. Булгаков кивнул согласно, пообещал подумать и… налил ещё. За решение проблемы.

Через полчаса Степан подпёр ладонью лицо и… уснул. Булгаков добродушно посмеялся над слабым майором и с помощью ещё владеющего своим телом Куликова уложил Степана на диван спать. Куликов продержался ещё час, поговорили о том, о сём. Булгаков вдруг спросил:

— Юрик, т-ты всё знаешь… Кто придумал имя этому… как его… Апостолу… вашему?

Куликов передёрнул плечами, с трудом сфокусировал взгляд на тарелке:

— Н-не п-помню… М-может, я… Или С-степан В-василич… К-кажись, он… Т-точно… А ш-што т-такое?

— П-пошли покурим и баиньки, — Булгаков поднялся, шатаясь, едва не смахнул со стола тарелку.

Бывшие коллеги покурили, вернее, Куликов сидел на крыльце и счастливо бормотал о том, как он уважает всех: и Петра, и Степана, и капитана Волошина… Булгаков улыбался, выкурил сигарету и потащил старшего лейтенанта в дом на приготовленную постель.

В субботу Булгаков провёл для гостей экскурсию по местным достопримечательностям: Можайскому Кремлю да музею художника Герасимова — и поехали на речку, где порыбачили на славу. Весь свой улов Булгаков раздал друзьям, лично почистил и засолил, чтоб не протухла по дороге. А в воскресенье дал отоспаться, пока ходил на службу в церковь.

— Юльич, ты чего такой набожный стал? — посмеялся Степан. — А ведь раньше атеистом прожжённым был.

— Времена меняются, человек тоже, — улыбнулся Булгаков, наблюдая за расхаживающим по дому Куликовым, который тыкал пальцем в статуэтки, картины и спрашивал про создателей шедевров.

— А это чья? — тут же ткнул подбородком в репродукцию, на которой Христос светился на фоне тёмных подчёркнуто хрустальных гор, а внизу двигалось страшилище с головой голема и безумным взглядом.

— Рерих, «Христос в пустыне». Моя любимая. Увидел как-то в интернетах и заказал одному художнику из колонии. Хорошо нарисовал ведь?

— Ну да, — Куликов приблизил глаза к картине, а потом сделал три шага назад и снова присмотрелся. — Чудо живописи. Ткнёшь носом — мазня мазнёй, а издалека — красота!.. Юльич, скажи, вот ты как верующий человек понимаешь Апостола? Разве можно спасать мир ценой кровопролития?