Пятая печать - Николай Воронцов (2018)

— Каким это образом? — удивилась Агата.

Загадочно улыбаясь, Жека немного помедлил с ответом, наблюдая в лице Агаты еще детское, по сути, недоумение.

— А вот захочешь ты, к примеру, свадьбу или юбилей сыграть, пригласишь всех своих родственников, бабушку, дедушку, тетю, дядю, племянников разных… Они посидят за столом, тосты и поздравления скажут, а потом потанцевать захотят. И что ты им включишь? Тяжелый рок? Или виртуоза-балалаечника Аршиновского какого-нибудь пригласишь на этот случай?

Несмотря на весь свой скепсис, Агата прыснула от смеха. Глядя на ее реакцию и понимая, что находится на правильном пути, Жека продолжил:

— Попса — это та музыка, которая, как говорится, строить и жить помогает. Без нее в наше время никуда! Наши граждане с утра до вечера трудятся в поте лица, света белого не видят и, когда приходят с работы, хотят отдохнуть, послушать что-то простое и в то же время красивое. Вот и включают радио с популярной музыкой или телеканал какой-нибудь с попсовыми клипами, где все гламурно, блестяще, дорого и пафосно. И все потому, что сами такой жизнью никогда не поживут, а вот клип смотря, именно о такой жизни хоть немного помечтают. И не забывай про так называемую мягкую силу! Российские популярные песни — это то немногое, что до сих пор еще объединяет бывших советских граждан по всему миру. Хоть в Израиле, хоть в Америке, хоть на Украине русские, да и не только они, слушают одну и ту же популярную музыку! Это сплачивает нацию и объединяет! Я только за одно это русской попсе медали и ордена бы давал!

— Да пофиг! — ответила Агата, изучая настройки программы для записи вокала.

— Попса — это по сути своей несбыточная сказка, и при этом это именно та музыка, которая понятна всем без исключения от мала до велика. В какой-то мере она универсальна, но и в достаточной мере, я бы сказал, сложна по созданию. Это ведь тоже уметь надо придумать запоминающийся и красивый припев. И все эти пафосные музыканты, которые попсу терпеть не могут, просто на самом деле являются самыми настоящими неудачниками, которые ни разу ничего попсового придумать так и не смогли и от своей злости запыжились: «Нам попсу даром близко не надо! Мы круче всего этого!».

Сказав это, Жека усмехнулся. Сам-то он себя тоже в некотором роде совсем недавно записал в неудачники, правда в неудачники другого плана, осознанно-разумные, что ли, неудачники. Совсем не те, которые хорошую музыку сочинять не умеют, а при этом всячески пыжатся и себя перед другими неимоверными крутяками преподносят.

— Зачем ты мне это все рассказываешь? — уже даже с какой-то злостью посмотрела на него Агата.

— Затем, что я тоже когда-то играл в рок-группе, искал новое звучание и терпеть не мог попсу. А теперь, с годами, изменил свое мнение и поумнел.

— Я безумно за тебя рада! — язвительно сообщила Агата.

— Может, попсу я и не полюбил в полной мере, но уж точно стал уважительнее к ней относиться, — поправился Жека. — Но одно я понял совершенно точно: можно попсу любить или, наоборот, ругать, это очень все просто, а вот придумать что-то такое, что сразу же пришлось бы по душе публике и зазвучало бы из каждого утюга, вот это, я тебе скажу, задача не из простых. И тот, кто это сделает, тому респект и уважуха на все времена.

— И что? Что? Что? — как-то совершенно по-детски вспылила Агата. — Ты хочешь, чтобы мы на второй же день нашего общения поругались на почве этого?

— Знаешь, я вчера всю ночь провел в размышлениях, — задумчиво произнес Жека. — И знаешь, что придумал?!

— Что? — насторожилась Агата.