— Однажды Месут не пришёл, и я как будто очнулась. Но тогда мне хотелось, чтобы этого не случалось — он подсадил меня на какую-то наркоту, меня ломало так, что не хотелось жить. Я звонила Месуту, он приехал уже совершенно другим человеком — таким же циничным, жестоким, беспринципным и безжалостным, как был когда-то. Он показал мне видео, как я умоляю его спать со мной и жадно глотаю какие-то растворенные в напитке порошки, но смонтировано было все так, что его голоса и лица не видно. А после видео показал мне положительный тест на беременность. Я не помнила даже, когда делала его, но Месут дал мне новый и я его повторила. Результат подтвердился. Я была беременная от Месута…

— А-а, это ты… — вальяжно бросил четырнадцатилетний пацан, открыв мне дверь. Он жил через пару усадьб от своего отца с домработницей и охраной. — Ну проходи, — его губы скривила циничная усмешка.

Я медленно вошёл в трехэтажный дом с мансардой, прошёл в гостиную и сел.

— Значит, ты мой брат? — спросил зачем-то, разглядывая мальчишку с ног до головы и особенно вглядываясь в его лицо.

Он оказался похожим на мать чертами, но взгляд колючий, ненавидящий, очень злой и совсем не детский. Его тело тоже было крепким не по годам: развитая мускулатура намекала на то, что брат занимался спортом. Он мог бы дать фору мне, а я был старше него на семнадцать с лишним лет.

— Невелика честь, — снова скривился парень в ухмылке и сел в кресло напротив, вольготно развалившись. — Зачем пришёл?

Я не такого приема ждал, потому уже и не знал, что ответить. Было очевидно, что обо мне Кемран прекрасно знал и родственными чувствами не пылал. Скорее, глубоко наоборот.

— Мне жаль, что так случилось… — начал было я.

Но он жёстко перебил:

— Что я родился? — такой злой уверенной злорадной усмешки не мог бы изобразить даже дьявол. — Ну, ты не мамаша, с тобой я могу и подружиться… — Его двусмысленная ухмылка покоробила. Мне уже не нравилась эта идея. Но… — Я тут подумал отдельный от отца бизнес устроить, вот ты мне и поможешь, — прищурился пацан.

— Что за бизнес?

— Похищение девок из России для проституции, — сказал братишка так легко и даже весело, будто мы о катании на каруселях говорили.

— Забудь, — категорично отказался я.

— И чтобы все блондинки, как мамаша. А я буду их трахать! — зло веселился младший, игнорируя мой отказ.

Я смотрел на него и не верил ни глазам, ни ушам. Всё казалось каким-то нереальным.

— Тебе лечиться надо.

Я встал, чтобы уйти.

— А ты не торопись, я ведь и надавить могу…

— Давилка не отросла.

Я настойчиво двигался к выходу, когда услышал:

— Тогда конец нашей мамочке, братишка…

— …Месут уже тогда развил наркосеть и требовал, чтобы я перевозила крупные партии наркотиков в другие страны, угрожая, что пустит то видео на центральных каналах телевидения и в государственных СМИ — он запустил свои щупальца, как спрут, везде: у него уже были карманные СМИ и каналы — он мог лишить их лицензии, да они бы и без угроз раздули скандал — такой инфоповод… В жандармерию я тоже не могла жаловаться — он имел и имеет компромат на всех мало-мальски значимых людей, вплоть до иностранных послов. Я не могла допустить обнародования из-за партнеров мужа — дела у конгломерата шли тяжело, а они вливали большие деньги на приемлемых условиях. Но даже это было не так страшно… Я занималась пиар-компанией действующего президента и не только его — мои бюро работают только с очень высокопоставленными и влиятельными людьми, чьи требования к репутации агентства очень высоки. Меня бы просто уничтожили физически… наверняка не меня одну…



Мама тревожно взглянула на меня, я взял её за руку, поддерживая.

Следователь попросил продолжать.