Рокот - Анна Кондакова (2023)

– Кости нет больше.

– Как это… нет?.. – Роберт почувствовал, как напряглись ноги, он кое-как удержался, чтобы не вскочить.

– Он умер? Простите, мы не знали, – с тоской и разочарованием произнесла Марьяна. – Нам очень жаль. Мы думали…

Женщина прижала тыльную сторону ладони к губам.

– Костя жив. Но он больше не считает меня своей матерью. Он… он… – Грузные плечи Ольги Стефановны вздрогнули, она прикрыла глаза, но потом резко встала, схватилась за ручку керамического чайника и чуть не опрокинула его на стол. Кружки сдвинулись и брякнули друг о друга. – Да что же это… простите…

– Я помогу. Присаживайтесь. – Марьяна забрала чайник из дрожащих рук женщины, сама разлила светло-желтую жидкость по чашкам. – Если вам тяжело вспоминать, то мы не будем вас больше тревожить и, конечно…

– Нет, расскажите, – перебил ее Роберт: сейчас он не хотел ни ждать, ни терпеть, ни жалеть чьи-то чувства. – Это важно, расскажите.

– Столько лет прошло, – всхлипнула Ольга Стефановна.

Марьяна поставила перед ней и Робертом кружки с чаем.

Аромат и правда был потрясающим.

Чуть сладковатый, легкий, цветочно-фруктовый. Он никак не вязался с потертой старой мебелью, застиранными занавесками и унылой обстановкой квартиры.

– Это случилось в июле восемьдесят девятого, – начала свой рассказ женщина. Она смотрела на желтоватую гладь чая, но, казалось, видела там прошлое. – Костя в тот день не появился дома, он уехал кататься на велосипеде, но так и не вернулся. Мы с мужем обратились в милицию, начались поиски. На следующее утро нам сообщили, что в больницу «Cкорой медицинской помощи» привезли неизвестного мальчика того же возраста, да и по описанию очень похожего на нашего Костю. Мы срочно поехали в больницу, нашли его… Да, это был он… и не он…

Ольга Стефановна не сдержала слез. Она тихо заплакала, попыталась справиться с эмоциями и вытерла слезы, но те предательски катились и катились по щекам.

Женщина сделала большой глоток чая и вздохнула.

– Ольга Стефановна… – начала Марьяна, но Ольга Стефановна остановила ее жестом руки.

– Не волнуйся, девочка моя, я расскажу, раз это для вас важно. Хоть чем-то буду полезна, порой ведь кажется, что жизнь прожита зря, что старики уже никому не нужны, вокруг лишь энергия и молодость, а мы потрескавшиеся манекены с тремором рук. – Она обхватила ладонями кружку и после долгого выдоха продолжила: – Мы-то узнали нашего мальчика, а вот он нас – нет. Врачи сказали, что на загородной трассе, за тридцать километров от Леногорска, его сбил автомобиль. Водитель привез Костю в больницу, наш мальчик получил травму головы, был без сознания. А когда очнулся, не смог вспомнить ни собственного имени, ни фамилии. Он вообще ничего не помнил: что он делал на загородной трассе, как там оказался, куда направлялся и зачем – не помнил ни-че-го.

Роберт покосился на Марьяну, та сидела бледная, мешала чайной ложкой жидкость в чашке и не сводила глаз с Ольги Стефановны.

– Память так и не восстановилась. – В глазах женщины вновь блеснули слезы. – Костю выписали из больницы, мы забрали его домой, но он… не захотел жить с теми, кого считал чужими людьми. Три раза сбегал из дома, мы его находили, возвращали, холили его и лелеяли. Когда он попытался сбежать в четвертый раз, моя мама увезла его в Степную, к своей подруге. Та пристроила Костю в деревенскую школу. Ее он и окончил.

– Вы виделись с сыном после этого? – спросила Марьяна.