Непутевая - Лиза Альтер (1997)

— Мисс Бэбкок, — улыбнулась она. — Неужели вам так нравится мелодрама?

— Я звонила им.

— И помирились?

— Кажется, да.

— Отлично! — Она вздохнула и налила себе вторую чашку. Я протянула свою. — Я помню, как тоже ссорилась с родителями, — проговорила она и сняла очки. Глаза были голубые, близорукие и влажные. — Тогда это казалось очень важным. Но они умерли.

(Чтобы мои неукротимые родители умерли? Да никогда! Они покроются ржавчиной, но не умрут.)

— Из-за чего вы ссорились?

Мисс Хед рассеянно посмотрела в окно, на котором зимнее солнце нарисовало таинственные узоры. Почти до середины окна свисали огромные сверкающие и переливающиеся сосульки.

— Из-за чего вы ссорились? — повторила я. Она вздрогнула.

— Ах да. Ну что ж… Я, как и вы, мисс Бэбкок, выросла в маленьком городке — Моргане, штат Оклахома.

— Вы шутите? У вас же нет акцента.

— Не забывайте: я уехала оттуда много лет назад. Мой отец бурил скважины, но — увы! — не с нефтью, а с водой. У нас была маленькая школа, и я жила обычной жизнью провинциального городка. Но почему-то — сама не знаю почему — я всегда мечтала о женском университете. Но сама мысль об этом была невыносима для моих родителей. У них не было денег, чтобы отправить меня учиться. Моя юность пришлась на времена Депрессии. Несколько лет я выписывала каталоги лучших учебных заведений. Я прятала их в туалете и иногда запиралась там и мечтала, как стану студенткой.

Я переписывалась с одним университетом и даже добилась предложения стипендии. У них тоже была географическая квота, — улыбнулась она. — Но родители… Они не понимали меня. «Почему бы тебе не выйти за хорошего парня и жить как все нормальные девушки Оклахомы? Зачем куда-то лететь?» (Когда она заговорила о родине, я явственно услышала своеобразный восточный акцент и гнусавый выговор жителей Оклахомы. Забавно!)

Вот из-за этого мы и ссорились. Победу одержали они. Я отказалась от стипендии в Вассаре и тайком написала в Эмори, Атланту — только потому, что Атланта была не так далеко. Из Эмори прислали предложение на стипендию, и я согласилась. Но никакие аргументы не действовали на моих родителей; степень доктора философии их совершенно не интересовала, и так мы ссорились, пока они не умерли.

— Но почему?

Она пожала плечами.

— Осмелюсь предположить, они просто мечтали о зяте и внуках. У меня был друг — со степенью по химии, — и его отправляли воевать за океан. Он хотел жениться на мне и зачать ребенка, но я как раз готовилась к поступлению в Колумбийский университет и отказала ему. В то время это было верхом бессердечия. Особенно в глазах моих родителей. Его убили. В Бельгии. Но это к делу не относится.

Я недоуменно уставилась на нее: если то, что ее любимого убили в Бельгии к делу не относится, то что же тогда относится?

— Все родители считают своих отпрысков продолжением самих себя. Если дети выбирают иной путь, они отвергают их и не могут простить такого оскорбления. Но что делать этим детям? — Она печально улыбнулась. — Что делать? Мы все в ловушке.

Я пила чай и радовалась тому, что обнаружила новые, совершенно неожиданные черты у своей наставницы.

— Но если ваши родители были бедны, откуда этот фарфор? И остальное?