Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

Некоторые из девочек, в их числе и Гейтс, делали в Зале уроки. Но на самом деле от нас этого не требовалось. Мы знали, что мальчикам ставят отметки и что для них это что-то означает, хотя что именно, мы себе не представляли. Мы всему учились на уроках. Нам рассказывали о войнах, засухах и голоде, о королях и королевах древности, о привычках президентов. Но эти знания были поверхностными. Считалось, что нам необходимо знать о самих событиях (ведь каждая из нас была благовоспитанной дочерью мужчины, который мог позволить себе ее образование), но не о том, как и почему они произошли. Таким образом, нам не рассказывали ничего, что делало бы все эти факты интересными.

В лагере оценивали наши навыки наездниц, но никто не ожидал, что мы станем профессиональными спортсменками. Мы тренировались для того, чтобы кататься ради развлечения. Кроме того, многие из нас по окончании школы возвращались в такие места, где девушкам и женщинам не позволялось садиться в мужское седло.

Те немногие девочки, кто по-настоящему интересовался учебой (в нашем домике это была Гейтс), популярностью в лагере не пользовались. Их рвение означало, что они стремятся к чему-то непривлекательному и туманному, что их не устраивает то, что у них уже есть. Считалось, что гораздо лучше быть обаятельной и остроумной, как Сисси, чем любить книги.

Я смотрела, как Сисси подносит письмо к лицу, а затем отводит руку с ним, как будто пытаясь убедить свой мозг в том, что она видит его в первый раз. Мне хотелось знать, как она будет выглядеть, когда вырастет. Будет ли она казаться такой же юной? Обаяние Сисси, ее тонкие запястья, ее пушистые, легко спутывающиеся волосы, сейчас рассыпавшиеся по спине подобно вееру, ее длинная шея – все это казалось мне каким-то непреходяще детским. Никто не сомневался в том, что Сисси прелестна. Но она была прелестна, потому что выглядела совершенно безобидной.

Мне хотелось понять, как бы я себя чувствовала, если бы была Сисси. Я представила себе, как Бун нежно, но настойчиво мнет ее груди. Сисси улыбнулась своим мыслям, и я увидела руки Буна и ощутила знакомое томление в низу живота. Повернув голову, я наблюдала за тем, как Джетти рисует бесформенный горный пик, пока это ощущение не ушло.

Сисси ни за что не пошла бы к мистеру Холмсу посреди ночи. Ей это даже в голову не пришло бы. Она выбрала себе нормального кавалера. Бун был из хорошей семьи, в том смысле, что его родители были состоятельными людьми. Самыми серьезными препятствиями для них являлись их юность и то, что Бун был не вполне южанином и его семья не относилась к алабамской аристократии. Он был из Эшвилла, что, по словам Сисси, было неплохо, но не замечательно. Впрочем, насколько я поняла, у него было достаточно денег, чтобы они компенсировали эти недостатки. Мне казались смехотворными все эти нюансы иерархии, тонкости взаимоотношений в обществе. Хотя Сисси в разговорах со мной и высмеивала эту суету, я видела, что на самом деле она относится к подобным условностям очень серьезно.

Выйдя на улицу, я обняла себя за плечи, защищаясь от холода. Мое старое пальто было мне уже маловато. Я щурилась на солнце, пока не вошла в лес. Там было темно. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, раскрасили землю причудливым и, как мне показалось, зловещим в своей случайности и изменчивости узором.

На месте падения Декки не осталось никаких следов. Йод уже давно испарился. Брайт в стойле мирно жевал сено. Упавшее дерево тоже убрали. Я остановилась возле стойла Брайта, и он с любопытством пофыркал в мою ладонь. Он уже забыл о том, что произошло. В его памяти не сохранилось ни малейшего следа этих событий. Я уже в который раз позавидовала глупости лошадей.