Без тебя - Келли Риммер (2017)

– Я приготовила стир-фрай, мам, с ореховым соусом, как ты любишь. Каллум сделал тебе салат. У меня на десерт есть черный рис и манго.

Лайла еще раньше зажгла большие свечи в фонарях «летучая мышь», а вокруг них все украсила зелеными ветками. Прежде меня удивляло, с какой стати Лайла сегодня так суетится. Теперь же я понял, что был свидетелем нарастающей, словно снежный ком, нервозности, которая сейчас прямо-таки бросалась мне в глаза. Лайла явно не собиралась объяснять, даже в двух словах, мое присутствие здесь. Когда мы с Петой отстранились друг от друга, Лайла, насыпав стир-фрай в миску, устремилась прочь из кухни.

– Похоже, мне не следует спрашивать, приходитесь ли вы ей бойфрендом, – понизив голос, сказала Пета.

– Я полагаю, вам следует самой сделать вывод, так ли это.

Мы заулыбались.

– Хорошо, Каллум, в таком случае налейте мне вина. Я не из тех клуш, на которых легко произвести впечатление.

Я тотчас же выполнил ее просьбу. Мы с Петой, выйдя на веранду, присоединились к Лайле. Моя подруга нетерпеливо поглядывала на миску со стир-фраем, явно не горя желанием смотреть матери в глаза. Я сел рядом с ней и под столом положил руку ей на колено. Пета уселась напротив и некоторое время нас разглядывала.

– Можешь расслабиться, Лайла, – сказала Пета. – Я не в обиде на тебя за то, что ты не рассказала мне, что встречаешься с ним… Уверена, на то есть свои основания, хотя я понятия не имею, какими они могут быть.

– Лайла говорила, что вы поете, – вставил я.

– Да, конечно. А вы любите музыку?

У меня сложилось впечатление, что Пету легко можно отвлечь, ведь мне совсем не улыбалось присутствовать при неприятном выяснении отношений между матерью и дочерью. Я сосредоточился на теме музыки, и в течение следующего часа Пета устроила для меня целый спектакль без музыкального сопровождения, рассказывая о своих пристрастиях и опыте.

Пета на сцене, без сомнения, была очень похожа на Пету за обеденным столом. Оживленная и порывистая, она светилась энергией и харизмой, приковывающей к ней все мое внимание. Она была обаятельной женщиной, пусть даже крайне эгоцентричной. Я легко мог представить, как она таскает за собой семью вокруг мира в поисках более яркого прожектора, но при этом не мог понять, почему у Петы ничего не получилось. Она показалась мне вполне способной добиться славы.

– Знаете, мы год прожили в Лондоне, Каллум. Тогда я участвовала в постановках театра Вест-Энда.

– Лайла, сколько тебе тогда было лет? – поинтересовался я.

– Господи! Кажется, десять. Папа работал в лондонском Сити. Я только помню, как на протяжении всех этих месяцев в Лондоне гуляла по городу сама по себе, пока ты весь день пропадала в театре, а папа колесил по столице от сада к саду. – Лайла рассмеялась и возвела глаза к небу. – Ужасно нерадивые родители!

– Лайла! Мы знали, что ты о себе позаботишься. Даже в детстве ты умела добиваться своего. Господь свидетель! Если ты чего не хотела, то нам приходилось туго. У меня ушел год на то, чтобы научить тебя пользоваться горшком.

– Об этом ты постоянно мне говоришь.

– Я ее кормила грудью, Каллум, пока Лайле не исполнилось почти три года. Я снова и снова пыталась отнять ее от груди, а дочь дожидалась, пока я засну…

– И где вы выступали? У вас были главные роли?

– Я пела в хоре в первых «Кошках»[19].

Пета пожала плечами, притворяясь беззаботной. У меня сложилось впечатление, что она несколько раз в день вставляет в свой рассказ этот славный эпизод.

– Уверена, мне бы дали главную роль, но танцевала я не идеально.

– После этого мы поехали вслед за «Кошками» в Нью-Йорк, – сообщила мне Лайла.

– А затем перебрались в Индию.

– После Нью-Йорка «Кошки» шли в Индии?

– Нет. Я ушла из «Кошек». Мы отправились в Индию для того, чтобы я могла найти душевный покой в ашраме. Я чувствовала себя опустошенной.