Красота - страшная сила - Кэти Агни (2005)

И вот со свежим номером «Космо» в руке («Космополитен», май 1988, стр. 123), в тесных туфельках по моде восьмидесятых, способных сделать из тебя калеку, я шагаю к школьному консультанту по профориентации, чтобы расспросить его о журналистике и журнальном бизнесе. Я училась в захудалой общеобразовательной школе в одном из самых зачуханных пригородов Эдинбурга. Дыра, одним словом. Консультанта по профориентации звали мистером Брауном, это был потрепанный жизнью человек лет сорока. Подростки с их идиотскими мечтами давно сидели у него в печенках.

«Почему вы все хотите стать или гонщиками, или актрисами, когда хорошо знаете, что у нас тут кругом одни угольные шахты?» — спросил он однажды мою подружку Вики, действительно мечтавшую о славе актрисы.

Мистер Браун рассказал, что в журнальном бизнесе жестокая конкуренция и в этой области работу найти нелегко, а если уж приспичило, самое реальное — попытаться устроиться в местную газету. Я смотрела на этого маленького человечка с серым невыразительным лицом и думала: «Да что он, черт побери, знает о настоящей жизни?» Потом молча повернулась и отправилась на спортплощадку, где мои одноклассники гоняли мяч перед уроком математики. Реальность, «то, что у нас кругом», не имела значения. У меня была мечта. Ничто не могло поколебать моей решимости. В отличие от большинства моих друзей, чьим родителям, братьям и сестрам никогда и в голову не приходило продолжать учебу, я все-таки была дочерью учителя. Природа оказалась ко мне добра, и хромосомы не подвели: я унаследовала приятную внешность матери и интеллект отца Никто и не сомневался, что меня ожидает успех. Пусть это будет юриспруденция или медицина. Журналистика — тоже неплохо, если работать в респектабельной газете.

В школе я училась хорошо, и это было не просто, поскольку в среде моих сверстников успехи в учебе считались позором. К счастью, благодаря чтению журналов я была образцом если не хорошего вкуса, то последней моды. Все карманные деньги я тратила на «Челси Гел» и «Мисс Селфбриж», там печатали дешевые имитации моделей, которые носили звезды. О, как упоительно было одеваться почти как Деми Мур! Я из кожи вон лезла, но за пятерки все равно приходилось расплачиваться, поэтому я побывала в объятиях всех наших самых крутых мальчишек-футболистов. Даррен, Джейсон, Стю тискали меня всласть во всех темных уголках школьной дискотеки. Так я приобрела некоторую репутацию. Если уж быть зубрилой, то лучше производить впечатление бойкой девчонки, чем какой-нибудь фригидной зануды. Интеллектом и хорошими манерами я старалась не особенно выделяться: мне хотелось быть такой, как все. Для дома у меня был один стиль речи, для школы другой.

Оказавшись в Эдинбургском университете, (родители не имели возможности отправить меня учиться в Лондон), я пережила настоящее потрясение. Большинство студентов позаканчивали разные частные школы и отнеслись ко мне свысока, дав почувствовать, какое я дерьмо по сравнению с ними. Так что в первую же неделю студенческой жизни я переспала с несколькими крутыми парнями-регбистами из хороших семей — Рупертом, Джулианом и Томом. Скорей всего, я подсознательно надеялась, что с их семенем впитаю в себя их благородное происхождение. Я быстро усвоила стиль речи моих новых друзей, и вскоре никому и в голову не приходило, что, в отличие от остальных, я не училась в школе Св. Маргариты. Но домой друзей я не приглашала никогда. Мне было стыдно, что мои родители жили в обыкновенном бунгало.

Получив диплом с отличием, я переехала в Лондон. Мне было двадцать два года. Вечное нытье родителей, милый дружок Энтони, отец которого владел половиной закусочных в Лотиане, одноклассники, которые так и не стали ни гонщиками, ни актрисами (впрочем, шахтеров из них тоже не вышло, поскольку в восьмидесятые годы Маргарет Тэтчер позакрывала все шахты к чертовой матери), — все это осталось в прошлом.