Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— Привет, — мягко сказал он.

Валентина с удивлением смотрела на него. За последние месяцы она привыкла к его изумительной красоте и большей частью перестала замечать ее. Но сегодня его вид потряс ее с новой силой. Он был великолепен.

— Вот цветы, я всегда хотел подарить их тебе, — сказал он, вкладывая ей в руки букет.

— Бен, нет… — слабо запротестовала она.

— Просто позволь мне попытаться любить тебя, Вэл. Клянусь, я не причиню тебе вреда. Я и вполовину не так плох, как пишет обо мне пресса.

ГЛАВА 20

Милан, Италия. 1989

Чувственные бразильские напевы плыли с помоста, смешиваясь с пронзительными криками манекенщиц, потерявших серьги или порвавших подолы.

В то время как костюмеры поспешно облачали восемнадцать манекенщиц в осеннюю коллекцию Джанни Версаче, застегивая им молнии, пуговицы и ремни, сам модельер прохаживался вокруг, одергивая подолы и капризно меняя аксессуары. За кулисами во время показа моделей всегда царит неразбериха.

Обнаженная до пояса Мария Кристина нагнулась к зеркалу, а в это время дамский мастер высшего разряда поспешно поправлял ей прическу. За спиной парикмахера приставленная к ней костюмерша ждала, чтобы облачить ее в длинное подвенечное платье, которое она продемонстрирует в финале через пятнадцать минут.

— Ты, кажется, становишься слишком худой, — заметила костюмерша, окидывая профессиональным взглядом тонкую фигуру манекенщицы.

— Нет, вовсе нет, — с раздражением бросила Мария.

Она понимала, что с ней происходит что-то неладное. Ее желудок будто завязался узлом и сжался от напряжения. Каждый раз, когда кто-то кричал, она вздрагивала и часто испытывала головные боли, чего раньше с ней никогда не было.

Уже шесть месяцев у нее не было заданий, и все ее тело жаждало облегчения от невероятного напряжения, снять которое могли только они. Она оскорбленно смотрела на свое отражение, затем внезапно вскочила с табурета и, несмотря на протесты костюмерши, бросилась в коридор.

Нагнувшись над настенным телефоном, она набрала сначала код страны, затем номер своего связного.

Когда он ответил, она произнесла всего четыре слова:

— Мне нужно еще одно.

Лос-Анджелес. 1989

Ярко-багровое небо раскинулось аркой над идущей на север от Голливуда скоростной автострадой. Утреннее солнце лило свои лучи на ветровое стекло красного BMW Валентины.

Она подъехала к воротам студии «Континенталь» и помахала рукой дежурившему сегодня охраннику Скотти. Дорога все еще блестела после утренней поливки, в кадках распустились тропические цветы.

Валентина проехала мимо павильонов звукозаписи 18 и 22 и погрузилась в лабиринт проездов и стоянок, предназначенных для более чем пятитысячного штата, работающего в комплексе. Перед ней прошли две чернокожие женщины, разодетые как проститутки в платья из синтетической эластичной ткани, в кожаных сапожках на четырехдюймовых каблуках. Они пили пепси и смеялись.

Налево от здания, где размещались административные службы, известное как Красная башня, отражались лучи утреннего солнца. Направо стояли огромные, похожие на ангары, здания — звуковые и киносъемочные павильоны. В данный момент здесь одновременно снималось более шести представлений для телевидения и три художественных фильма, включая «Балалайку», съемки которого Киту удалось организовать после годичных переговоров с руководителями студии.

Поставив машину у павильона звукозаписи № 20 рядом со своим роскошным трейлером «Виннебаго», Валентина выключила мотор и сидела расслабившись, глубоко дыша. Прошлой ночью она плохо спала, а когда проснулась, сердце ее сильно билось и все тело покрылось потом. Она не смогла больше уснуть.