Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— Хорошо, тогда сломай ногу, дорогая, — сказал он, растягивая слова. — Но не сломай обе, а то как мы будем заниматься любовью?

Она коротко нервно засмеялась, а затем ушла, осторожно пробираясь между столиками. Джина — это самое лучшее из того, что когда-либо было у него в жизни.

После ухода Джины улыбка сбежала с грубоватого лица сенатора. Он задумчиво взял чашку кофе и поднес ее к губам. Лицо его было мрачным, затем мысли как бы рассыпались на составные части. И эти мысли выбивали его из колеи. Проклятье… неужели ему все-таки пришлось столкнуться со всем этим? Он не рассказал Джине о предостережениях Государственного департамента и его «альтернативных» планах на сегодняшний день. Даже его служащие, за исключением Томми Ли, начальника его личной охраны, не знали о подмене. Картель, занимающийся наркобизнесом, наметил убить его, потому что он потребовал от Сената экономических санкций против Колумбии.

Террористический акт? Только не против него! Какой-то помешанный уже пытался убить его в 1968 году. Это не остановило его даже на пару недель. Он оставался таким же упрямым и несговорчивым, как всегда, шел по священным залам Сената и не брал ни от кого взяток.

Он проучит этих ублюдков.

Комната в отеле, расположенном неподалеку от площади Таймс, была маленькой и безликой. Ее заполнил пар, струящийся из ванной, где уже минут двадцать лилась вода из душа.

Обнаженная мускулистая латиноамериканка вышла из ванной, вытирая блестящее от капель воды тело. Черные волосы, оливково-темные глаза, смуглая кожа.

Аранья глубоко дышала.

Она «доказала свою лояльность» в двенадцать лет, убив пьяного богача в пригороде Буэнос-Айреса, и теперь убийство доставляло ей удовольствие такое же сильное, как кокаин, и превратилось в привычку.

Латиноамериканка подошла к двуспальной кровати и стала рыться в большом чемодане, набитом гримом, париками и другими предметами, приобретенными в магазинах театральных принадлежностей. Для сегодняшней роли понадобится зубной протез и особый пластик, который, если применить его правильно, создаст видимость второго подбородка и морщин. Аранья стала изумительным специалистом по маскировке. Как изменчивая тень, она могла смешаться с любой толпой, становясь кем угодно — мужчиной или женщиной.

И ЦРУ, и Моссад, и даже КГБ не раз использовали латиноамериканку. Мятежный вождь рабочих в стране восточного блока, колумбийские федеральные судьи — восемь или десять человек, французский премьер-министр, спикер конгресса из Калифорнии — все уничтожены — застрелены или задушены. Зачастую погибали и те, кто находился рядом, — это не имело значения для Араньи.

«Последний раз» — мысленно убеждала себя убийца, зная, что это пустое обещание. Утонченное удовольствие от пролитой крови затягивало, стало теперь необходимостью.

Она была самой опасной женщиной в мире.

Медленно и тщательно она создавала себе лицо, которое будет носить сегодня вечером. Седой парик. Колючие брови. Голубые контактные линзы придали ее глазам вид слезящихся. Она наслаждалась, уничтожая свою знойную красоту и создавая образ старика.

Прочертив морщины вокруг глаз и рта, она вспомнила о последнем банковском счете, который открыла, — своем тридцать шестом счете. У нее была целая коллекция счетов Панамского банка, по одному за каждое убийство. К счастью, ее муж Томас никогда не задавал слишком много вопросов о ее «поездках манекенщицы». Все было так, как и должно быть. Как и американские мафиози, она предпочитала не смешивать бизнес и семью. Конечно, были и провалы — только три, но каждый из них оказал сильное воздействие на Аранью, каждый стал ее личным поражением и так глубоко задел ее, что привел на грань невроза. После всех трех случаев она впадала в такую глубокую депрессию, что ее помещали в больницу на десять дней. Требовалась интенсивная терапия, лечение шоком и сильные наркотики, чтобы избавиться от депрессии.