Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— Никаких но, — оборвал ее Эдгар. — Твои достоинства не тянут на звезду — это уже вполне убедительно доказано. Я говорил тебе, что в жизни рок-звезды много грязи, но ты отказывалась слушать, и теперь мы все расплачиваемся за это. Ты можешь только благодарить свою счастливую звезду за то, что у тебя есть семья, которая любит тебя, заботится о тебе и всегда поддержит тебя.

Служащий авиакомпании обходил пассажиров, раздавая наушники, — собирались показывать фильм с Сигурни Уивер «Убийцы в тумане». Орхидея покачала головой. Ей не хотелось смотреть кино. У нее возникло желание исчезнуть с лица земли.

Она с ужасом думала о том, как посмотрит в глаза Пичис, когда вернется в Детройт. Что она скажет ей? Что она была готова пойти на все, лишь бы прославиться? Орхидея начала ненавидеть себя, и это было неприятное чувство.

— Завтрак подан, — завлекающе сказала Пичис. — Бельгийские вафли с клубникой и свежеотжатый апельсиновый сок — то, что ты любишь.

Никакого ответа.

Пичис почувствовала, как сжалось ее сердце при виде Орхидеи. Девушка лежала, свернувшись в клубочек, под легким одеялом на своей большой кровати. Только спутанная копна ее каштановых волос торчала из-под покрывала — волос, которые уже больше недели не причесывали.

Пичис вошла в спальню, залитую августовским солнечным светом. Воздух здесь был тяжелым и спертым. Орхидея почти не выходила из комнаты эти две недели. Иногда она слушала старые записи «Голубых Орхидей» или радио, но в основном спала — часов по восемнадцать в сутки. Ужасное происшествие в Лос-Анджелесе, казалось, выжало из нее все жизненные соки.

Что-то необходимо предпринять — и срочно.

— Я не голодна, — пробормотала Орхидея, уткнувшись в подушку. — Уходи.

— Свежая клубника. Я приготовила ее сама, — попыталась соблазнить Пичис.

— Нет, — простонала Орхидея.

— Ты должна есть, милая! Ты едва прикасаешься к пище уже две недели. И не выходишь из своей комнаты. За стенами целый мир, Орхидея! Ты же не можешь просто лежать в постели целыми днями. Это вредно для здоровья.

— Плевать мне на здоровье.

— Милая, ты ужасно подавлена.

— Ого. Я так рада, что ты заметила. — Орхидея схватила подушку и положила себе на голову, чтобы не видеть и не слышать свою обеспокоенную мать.

— Черт побери! — произнесла Пичис, что было совершенно не типично для нее, сдернула подушку и бросила ее на пол. — Ты что же, собираешься так просто умереть? А значит — уступить, не так ли? Я не могу поверить, что это ты. В нашей семье ты единственный борец. Ты — человек, на которого я могла бы положиться, если бы мне понадобилась опора, даже несмотря на разногласия.

Орхидея устало провела рукой по глазам.

— Это не так просто. Я пыталась бороться. Много боролась. И что мне это дало?

— Это привело тебя домой, ко мне! — воскликнула Пичис. — Это даст тебе еще один шанс. Дорогая… я несколько раз звонила Джорджу Фоку. Он новый декан Школы ораторского мастерства при Университете Норт-Уэстерн. Они согласны отказаться от обычных вступительных процедур и принять тебя прямо сейчас. Единственное, что тебе нужно сделать, — это съездить на собеседование. — Она поколебалась, затем добавила: — Тебе назначено на завтра.

— На завтра? — Орхидея резко выпрямилась и уставилась на мать.

Пичис покраснела.

— Итак, нам нужно очень много сделать сегодня, не так ли? Я отвезу тебя к Мире Линдер, сделаем тебе прическу, массаж и все, что полагается. Ты должна выглядеть потрясающе. Они примут тебя. Я уже позвонила.

— Но… но… — Орхидея затрясла головой. Ее, казалось, ошеломили решительные действия Пичис, принятые помимо ее воли.

— Ты должна что-нибудь сделать, Орхидея, — твердо продолжала Пичис. — Рассматривай это как терапию. Во всяком случае, я выбрала программу, которая, как мне кажется, тебя больше всего заинтересует.

— Драма? Ты думаешь, я смогу играть? — Орхидея невольно коснулась рыжих спутанных волос.