Наедине - Юлия Амусина

— Так не пойдет. — Дело принимает новый оборот, и я пока оставляю мысль о том, чтобы стукнуть в полицию. Убираю руку от кармана, сосредотачиваясь на своем неудачливом оппоненте. — Давай-ка, четко и обстоятельно, пока я готов тебя слушать. С самого начала, урод. Кто ты такой?

— Пошел на х*р.

Я резко дергаю его за волосы и перехожу на более доступный его мозгу язык:

— Кто. Ты. Такой? Не заставляй меня работать попугаем. Я ох**но замотался за сегодня и теперь очень зол. Не зли меня еще больше.

Он презрительно сплевывает куда-то себе под ноги, порывисто дергает головой, но делает больнее себе же и шипит в тихой ярости:

— С*ка! — когда первые болевые ощущения проходят, его текст становится более связным. — Оставь девку в покое. Она не для тебя, усек? Даже не приближайся к ней, иначе проблем не оберешься. — он прикидывает, чего еще не успел сказать, и добавляет, чтоб уж наверняка меня впечатлить. — Сполна огребешь, мудак, ты хорошо услышал?

— От тебя огребу, что ли? — с ясностью все еще туго. Мне приходится на ходу изобретать все новые и новые уточняющие вопросы, чтобы прояснить для себя всю картину целиком. — Ты, значит, ее парень?

Свистящий звук, который он издает в ту же секунду, больше походит на презрительный смех. Или брезгливое несогласие с моим предположением.

— Еще чего не хватало, связываться с такой, как эта баба. Но за ней есть, кому присмотреть. Если у тебя водятся мозги, сваливай, пока не поздно.

Я по-прежнему не слишком впечатлен бессвязным потоком его угроз, в конце концов, исполнителю больше ничего не остается, кроме как пытаться пустить пыль в глаза, но то, что какой-то всемогущий урод чужими руками планомерно загоняет меня в угол, как гребанную мышь, вызывает во мне вполне обоснованную ярость. Я хочу знать, кому обязан всем этим дерьмом со слежкой, тайным шпионажем, а теперь еще и силовыми методами убеждения. Все это давно переходит допустимые рамки и перестает быть просто разборками какого-то ревнивого мудака, заставшего свою девчонку в неподходящей компании и решившего вернуть себе контроль над ситуацией.

— Значит, ты исполнитель? Говори четче, я не буду прислушиваться к твоему шепоту. — Вот оно, настало время сакраментальной фразы, кочующей от боевика к боевику. — Кто тебя послал?!

Но он посылает меня, так что приходится вновь применить силу.

— Не слышу. Кто, говоришь, тебя сюда прислал? Имя, урод!

Он реально недооценивает всю степень моего гнева. Я собираюсь быть еще убедительнее, но слышу громкий хлопок тяжелой подъездной двери и машинально оборачиваюсь на посторонний звук. В тусклой дорожке света уличных фонарей, падающей сквозь мутноватое стекло на плиточный пол, вижу застывшую у входа женскую фигурку. До меня доносится испуганное:

— О, Боже…

Прежде чем я понимаю, что новое действующее лицо — моя насмерть перепуганная младшая сестрица, которой тут по всем законам логики быть никак не должно. Недолгая заминка с моей стороны играет против меня; нападавший, испуганный появлением возможного свидетеля, точно просчитывает удобный момент, резко отталкивает мою руку, подхватывается и пулей несется к двери, на ходу отбрасывая в сторону загораживающую путь Катьку. Покачнувшись на тонких шпильках, сестрица незамедлительно падает на пол, что-то кричит, но я почти не разбираю ее слов. Бросаюсь было следом за исполнителем, но беспокойство за сестру перевешивает желание разобраться во всем до конца. В последний момент я останавливаюсь рядом с трясущейся Катькой и опускаюсь на корточках перед ней. Вот тут-то она, наконец, меня узнает.

— Мишка?.. Это ты? Господи, что тут произошло?

Я разворачиваю Катьку к себе таким образом, чтобы свет от фонарей за стеклом хоть немного задевал ее испуганное лицо.

— Кать, что ты здесь делаешь?! Черт… Ты в порядке?