Наедине - Юлия Амусина

— Он всегда о тебе беспокоится, дитя неразумное. — поддавливаю я, совсем устраняя тень недавних кровавых событий, в которых моей сестре пришлось выступить непосредственной участницей. Лучше пусть бесится, чем трясется от страха и поминутно интересуется моим самочувствием. — А вот то, что у кого-то до сих пор нет чувства ответственности, уже совсем другое дело. — щурюсь, задумчиво осматриваю ее тем взглядом, который может вывести из себя даже святого. — Все-таки, оторву я тебе когда-нибудь голову…

Она предсказуемо щетинится и порывисто вскакивает со стула:

— Да иди ты! Достал строить из себя заботливого старшего брата! Со своими делами разберись для начала, умник, а потом уже ко мне лезь со своими нравоучениями.

Она даже не представляет, насколько сейчас права.

— Эй, я еще не…

Договорить не успеваю; Катька раздраженно кривится и испаряется из комнаты быстрее, чем окончание фразы летит ей вслед. Зато тема о моем ранении вроде бы совсем исчерпана, и это уже можно считать за редкий плюс во всей этой идиотской ситуации. Но я все-таки ору громко:

— Коза мелкая!

Не получив ответа, угрюмо седлаю кухонный табурет. Если бы не присутствие Катьки, я б сейчас с большим удовольствием влез в содержимое бара и как следует там покопался. Подобрал бы что-нибудь дельное и очень крепкое, способное успокоить расшалившиеся нервы и вырубить мой мозг из двинувшейся реальности на долгих несколько часов. Забил бы на все и всех. В первую очередь на девчонку из Клуба и ее неизвестного мне пока дружка, который, по ходу, еще более шизанутый, чем эта размалеванная кукла, повернутая на черном цвете. Реально, забить бы сейчас…

Но я все еще какой-то там пример для своей самостоятельной, хотя и недалекой младшей сестрицы. Как бы меня ни колошматили посторонние типы в моем же подъезде, это по-прежнему неизменно. Пусть оно все катится к черту, но я не буду надираться в три рыла на глазах у Катерины, даже если очень тянет поступить именно так. Даже если сама она ничуть не стесняется заявляться ко мне в состоянии повышенной веселости, а потом пьяно виснуть на моем плече, с невиданным упорством доказывая мне, что если бы у нее был такой парень, как я, она бы утопилась в ближайшем водоеме. Или купила спортивную биту, потому что ничем иным мой череп не пробить.

Почему Серафима ничего не сказала, когда я задал вполне ясный вопрос, черт ее раздери? Боялась навредить собственному имиджу, которому и без ее стараний навредить уже в принципе невозможно? Или надеялась, что ее дружку хватит мозгов, чтобы прекратить свою дурацкую деятельность? А может, она настолько перетрусила после своей выходки, что кинулась к нему с подробным рассказом своих приключений, и этот неизвестный кретин, вместо того чтобы нанять девчонке толкового мозгоправа, принялся наводить справки обо мне, надеясь перестраховаться, чтобы в будущем я не мог принести дополнительных проблем его девице? Да я и не собирался. Отступил, и все, баста. Не тянуть же эту нелепую чушь до бесконечности, выставляя себя все большим идиотом вроде тех тугодумов, которые не понимают отказа и танком прут вперед, ломая сопротивление самым верным и действенным способом.

Зашибись. Я вроде бы не настолько лелею собственное эго, чтобы отыгрываться за свою неудачу на несговорчивой девчонке.

Почему она промолчала?..

Мысли мои плавно перетекают в иное русло, и вот я уже во всех красках представляю, что было бы, если б Катька явилась раньше меня и столкнулась с затаившимся в тени лифтов исполнителем. Мог ли он ее узнать? Или ему был дан ориентир именно на меня, не касающийся моих близких родственников? Даже если так, то теперь это может существенно перемениться. Я могу пообещать самому себе и близко не подходить к Серафиме или Клубу мрачных фриков, в котором она обитает, но где гарантия, что однажды вечером недавний тип не подстережет в темном подъезде мою сестру и не захочет переговорить уже с ней?