Наедине - Юлия Амусина

Меня поразило, что он оказался так близко. Вроде бы я следила за тем, как он неторопливо приближается ко мне, даже шагнула ему навстречу, как вдруг обнаружила его прямо перед собой, на таком тесном расстоянии, что мне немедленно захотелось отскочить назад, отвоевать себе хоть немного свободного от него пространства. И тем самым навлечь еще больше подозрений относительно моего душевного здоровья. По каким-то неведомым причинам мне очень не хотелось, чтобы Михаил считал меня сумасшедшей. Я стояла напротив него, теребила лямку рюкзака, вроде бы скрадывая нервозность, но на деле волнуясь все сильнее, и лихорадочно пыталась вызвать из памяти хотя бы одну из заготовленных дома фраз. Было чертовски трудно сосредоточиться. Ему даже пришлось меня поторопить, потому что пауза затянулась, а я чувствовала себя дура-дурой и тайно мечтала оказаться где-нибудь подальше отсюда.

В его взгляде мне чудилась подозрительная брезгливость. Он как будто колебался, не зная, что вообще со мной делать — обойти и отправиться дальше по своим делам, или все же задержаться на пару лишних секунд и кинуть спасательный круг. Он выбрал второе.

Почти наверняка решил, что я совсем чокнутая.

Хотя этого-то он как раз и не скрывал.

Меня здорово смутил его костюм — тонкая белая куртка, запахивающаяся на груди и подвязанная широким поясом, и такие же штаны, свободные, не стесняющие движений. И спортивная форма, и белый цвет были ему удивительно к лицу. Я разглядывала парня, даже не сразу сообразив, что мой интерес слишком бросается в глаза и может быть истолкован как-то неправильно. Этот Миха чем-то неуловимо сильно отличался от того, в компании которого я, как прожженный заметатель следов, отмывала стены клубной подсобки от ярких пятен крови. Этот казался намного взрослее, серьезнее, сильнее, в то время как тот производил впечатление не слишком толкового человека, праздно шатающегося по сомнительным местам в поисках приключений, и которому ничего не стоит ввязаться в авантюру только для того, чтобы «встряхнуть» обыденный вечер.

Этот в два счета уложил бы меня на лопатки и придавил для верности, так, чтобы я больше и пискнуть в его сторону не смела, не то что кидаться, легкомысленно размахивая ножом. А тот всего лишь разоружил, беззлобно посетовал на скудность моего соображения, а потом и вовсе зачем-то помог мне ликвидировать все последствия моего чудовищного проступка, действуя очень просто и невозмутимо. Как будто так и было нужно.

Но все же и этот, и тот, такие разные и непохожие друг на друга, скрывались под личиной одного-единственного человека, приятного темноволосого парня, о котором я не знала совсем ничего. В моем представлении он был простым, хотя и не слишком понятным, с широкой улыбкой, способной переворачивать огромный ком в моей груди, и запахом, точно таким же, какой все еще хранит приватизированная мною черная водолазка. Нет, я так и не выбросила ее в мусорное ведро. Не покромсала ножницами на несколько мелких частей. Не сожгла. Не желая прислушаться к доводам разума, запихнула вещь в самый низ шкафа, где зачем-то хранила пустые коробки из-под обуви, и посоветовала себе идти не в спортивный клуб, а внять совету многих бывших знакомых и двигать прямиком на поклон к доброму дьяволу в белом халате.

Скольких это могло бы осчастливить?

Кто-то позади вдруг трогает мой локоть, вырывая меня из череды отстраненных мыслей. Резко обернувшись, вижу рядом с собой смущенно улыбающуюся Симону.

— Привет.

— Привет, — я едва заметно приподнимаю уголки губ в ответ на ее улыбку и замечаю. — Давно тебя не было.

— Да, я встречалась с друзьями… Старыми, еще со школы. Они были тут проездом и заезжали ко мне на пару дней.