Наедине - Юлия Амусина

Сбрасываю его ладони и вновь прижимаюсь к нему всем телом, почти не задумываясь над тем, что в его понимании выгляжу совершенно невменяемой девицей со странными наклонностями, от которой даже с его хваленой подготовкой лучше держаться как можно дальше.

Он уже дал понять, что ему не нравится все это странное действо, не имеющее толкового названия, и все равно я не могу…

Не могу остановиться. Не могу заставить себя убрать от него руки. Ничего не могу с собой поделать.

— Я, конечно, все понимаю… Кроме этого. Что ты пытаешься сделать, Фим?

— Ты очень вкусно пахнешь, — шепчу еле слышно, прижимаясь щекой к его притягательной шее.

Напряженный смешок:

— Здорово, что тебе нравится. Эй, ты же не хочешь меня укусить?

— Хочу, — признаюсь честно. Кажется, я только что переступила черту, за которой теперь дозволено все, кроме панического бегства обратно в привычную зону комфорта. Ну, или почти все…

— Не вздумай, ладно? У меня чувствительная шея.

— Правда?

— Лучше не проверять. Нет, серьезно, какого черта?

Он перехватывает мои запястья, зачем-то оглядывается назад, наверняка проверяя, нет ли свидетелей, способных подпортить ему репутацию, после чего лихо заталкивает меня внутрь тесной прихожей и с проворностью захлопывает за нами входную дверь.

Три замка, хочется сказать мне.

Он не обращает на них никакого внимания.

Я машинально тянусь к выключателю, но Мишка не дает мне высвободить руку. Кажется, его вовсе не смущает темнота вокруг нас и то, что он никогда не был в моей квартире, не знает планировки и может по незнанию ввергнуть мое унылое логово в еще больший беспорядочный хаос.

— Ты часто устраиваешь своим соседям подобные спектакли?

— Нет. Сегодня особый случай.

— Я польщен.

— Миш, я…

— Тихо, — и прежде чем я успеваю продолжить, он прижимает меня к свободной стене, надежно сковывает мои запястья своими ладонями, так, что я даже дернуться самостоятельно не могу. Наклоняется ко мне очень близко, обдавая своим теплым дыханием нижнюю часть моего лица.

Еще немного…

На полпути до цели.

Мой взгляд задерживается на его выточенном из темноты лице, скользит вниз, к вороту черной футболки, из-под которого виднеется свободный участок кожи, и я вновь не могу сдержаться, рвусь вперед, но Миха не позволяет мне продолжить мою маленькую забаву со своей шеей.

Воздух в тесном помещении перестает быть безвкусным, быстро приобретает знакомый запах. Впервые за долгое время темнота не пугает меня, а, напротив, играет мне на руку, так кстати скрадывая все отрезвляюще лишнее, вроде свирепого выражения Мишкиного лица или убогого фона, располагающего только к развитию затяжной депрессии. Теперь темнота мой пагубный друг. Кромешный мрак любовно обвивает мои плечи, подталкивает меня к более решительным действиям, заполняет мою голову опасными мыслями о вседозволенности, том, что при желании я вполне могу возглавить эту партию нашей тесной игры даже несмотря на то, что сила на его стороне. Я слишком долго ждала чего-то подобного, способного ударить в голову похлеще убойной дозы самого крепкого алкоголя, умноженной на такую же дозу табака, приправленной громкой тяжелой музыкой.

И теперь мне уже реально все равно, что Мишка может обо мне подумать.

Выбрасываю из головы лишние мысли, забываю обо всем, прикидываю, как бы так изловчиться, чтобы присмирить его бдительность и вновь до него дорваться.

— Меня немного напрягает, когда ты горячо дышишь в мою шею, — делится со мной Мишка, склоняя голову набок. — Не могу отделаться от мысли, что у тебя за спиной спрятан нож.

Его плечо упаковано под слоями плотной одежды.

— Как твоя рана?

— Нормально, — тихий смешок. — Но если вздумаешь выйти за меня замуж, то до свадьбы точно не заживет.

— Что?..

— Шутка, — он хмурится.

— Покажи мне.