Наедине - Юлия Амусина

Мне казалось, я знаю ее большую часть своей жизни. Между нами не было абсолютно ничего общего ровно до той секунды, как я, заплутав, случайно увидел ее в Клубе Почитателей тлена, а вскоре моя рука попала под лезвие ее ножа. Та история вышла короткой, но впечатляющей, хотя и отложилась в памяти неровными кровавыми штрихами, нарастающей болью и полнейшим непринятием. Впоследствии я все никак не мог понять, для чего мне вообще нужно было столкнуться с ней в тот глухой вечер, с какой стати ее опасливые взгляды оказали на меня эффект красной тряпки, задвинув способность соображать здраво, и почему даже по прошествии времени она никак не желает убраться вон из моей головы. Более того, мыслей о ней становится все больше и больше. Я даже пытался найти ответы, намеренно вытравливал ее образ из памяти, сжигал, как вредный вирус, но в конечном итоге вдруг оказалось, что до встречи с Серафимой я словно проигрывал чужую, никогда по настоящему не принадлежавшую мне роль. От безнадежной скуки смотрел пленку с записанным на ней фильмом про неудачника, для которого смысл жизни скрывался в отдельных, не связанных друг с другом моментах. Зато теперь, когда я доподлинно знаю о том, что могу в любой момент прийти в Клуб Почитателей Тлена и увидеть там Серафиму, а она не только знает меня в лицо, но и все чаще называет меня по имени, все наконец-то становится на свои места.

Во всяком случае, так было, пока я не наткнулся на эту злополучную корзину, давшую нехилый толчок моей буйной фантазии.

* * *

Весь предшествующий этому раннему утру день, а потом и стихийно протекающий вечер, я думал о Серафиме и всех тех занимательных вещах, что успел узнать о ней из сжатого пересказа ее родителей. Как ни пытался переключиться на что-то иное, заняться, наконец, делом, мысли то и дело возвращались к ней, ее странной жизни, заключенной в тесном пространстве своеобразной зоны комфорта, которая ни черта таковой не являлась. Я злился; на себя, за то, что до сих пор продолжаю обо всем этом думать, на ее невменяемых родителей, решивших разыграть жесткое реалити-шоу со своей дочерью в главной роли. На Сашку, который весь день напролет вертелся где-нибудь поблизости, не оставляя надежды докопаться до моего сознания, дрейфующего где-то неподалеку от Клуба Почитателей Тлена. На отца, которому вдруг вздумалось мириться с Катериной при моем непосредственном участии…

Да, вот на что я должен был обратить куда более пристальное внимание. С Катькой происходило что-то странное. Я видел это, чувствовал, даже делал вялые попытки с ней поговорить, но на все мои расспросы сестрица только огрызалась и посылала меня ко всем чертям, ни в какую не желая идти на контакт.

В конце концов, я сделал то же самое, хотя это и шло в разрез с моими укоренившимися представлениями об идеальном старшем брате, готовом в любой момент забыть обо всех недомолвках и в трудную минуту прийти на помощь неразумной сестрице. Но Катькины капризы окончательно пробрали меня до печенок, а она сама вызывала стойкое желание позабыть о своих принципах и-таки отвесить этому чаду парочку хороших затрещин в сугубо профилактических целях. Тормозила лишь поврежденная рука, все еще доставляющая болевые неудобства, и нежелание отправляться на поиски этого юного исчадия моей пожизненной каторги, которое могло находиться где угодно, и, конечно, упорно игнорировало все мои звонки.

Отец сообразил семейный ужин и даже пораньше ушел с работы, намереваясь закончить все приготовления к тому моменту, как все мы соберемся за столом в их квартире. О моих мнимых неприятелях он молчал, и это само по себе вызывало настороженность. В другое время я бы непременно задумался, быть может, даже сам завел разговор на эту тему, надеясь заблаговременно расставить все нужные точки по законным местам. В любое другое время, но только не теперь.