Полнолуние любви Том 1 - Ана Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Барбоза, Марсия Пратес (1995)

– Нет, мама, её не было на уроках. Она, наверное, заболела. Я её не видела. – Оливия со скучающим видом принялась листать журнал.

– Какая же ты бестолковая! Неужели ты моя дочь? Если бы ты с ней подружилась, ты бы могла прийти к ней в гости, а я – вместе с тобой. У меня был бы предлог попасть в дом Лаис. Тебе придётся отправить ей хотя бы открытку с добрыми пожеланиями.

– Я сама знаю, что мне делать, мама.

– Ну что ты уткнулась в этот журнал! Сейчас придёт знаменитый дизайнер. Он будет отделывать наш дом, куча денег, но зато я смогу пригласить Лаис и других знаменитых людей. Я это сделаю его руками. Здорово я придумала?

– Гениально, – насмешливо сказала Оливия.

– Но ты ещё не всё знаешь. Я хочу приобрести картину, которую видела в Испании. Знаешь, портрет какого-то мрачного человека с тяжёлым взглядом. Она выставлена в музее Прадо. Её написал какой-то Гойя…

– Гойя? Ты представляешь, сколько она стоит, мама? Кстати, ты знаешь, кто такой Гойя? Если бы этот портрет выставили на аукцион, за него пришлось бы выложить целое состояние.

– Можно сделать копию, эффект будет тот же самый! Я бы очень хотела поставить здесь большую вазу, говорят, сейчас это очень модно. И самое главное, мне нужна старинная мебель. Придётся купить.

– Старинную мебель не покупают, а получают в наследство, мамочка!

Если женщина глупа и вздорна, если её голова не занята ничем, кроме чепухи, то неважно, живёт она в аристократическом районе или в предместье, содержит модный магазин или жалкую лавчонку, – материя, из которой состоит их жизнь, одна и та же. И если им достаются кроткие, покладистые мужья – их участь, их быт до удивления схожи.

Ни Китерия не знала о существовании Эмилии, ни Эмилия о существовании Китерии, но суть этих женщин была одинакова.

Эмилия – бездельница и сплетница, презирающая соседей, мечтающая перебраться поближе к центру, оживлялась, найдя занятие, хоть и другого масштаба, нежели отделка дома и водружение на стену плохой копии великого художника, но столь же, идиотического.

Она притащила в дом маленький ручной пылесос и с увлечением пылесосила им себя. Пылесосила не только платье, но и лицо, руки, шею.

– Эмилия, что ты делаешь? – спросил оторопело Урбано.

– Смотри, как здорово! Теперь я знаю, как работает эта штука.

– Ты дашь мне поесть?

– Какая прелесть, Урбано, ты только посмотри! Я весь город обошла, пока она мне попалась. Можно сэкономить на массажистке.

– А аппарат для измерения давления тебе опять не попался? Мне он необходим, ты же знаешь.

– Ты как старая пластинка, заладил одно и то же.

– Я действительно немолод, хотя и не пластинка. И у меня гуляет давление, аппарат – не блажь, а…

– Поводи мне по спине, – попросила Эмилия.

– Ты что? Что это значит? – изумился Урбано.

– Поводи этой штукой по спине, неужели непонятно. Как приятно! Это так приятно…

– На самом деле? Но у него какой-то странный звук и попахивает горелым…

– Ерунда. Поднимись выше. Дурак, ты порвал цепочку, неужели трудно было отодвинуть цепочку?

– Цепочку можно починить у Баррозо, а вот эта диковина сгорела.

– Если с тобой свяжешься – сплошные убытки, какая же я дура, что вышла за тебя замуж! У меня были такие женихи…

– Не горюй. Ещё лет двадцать, и я исправлюсь.

– Я пошла к Баррозо.

И Эмилия, уложив цепочку в бумажку, отправилась в ювелирную лавку.

Урбано повертел в руках дешёвый пластмассовый пылесос и выбросил его в мусорное ведро со словами:

– Господи, как же с ней тяжело!

Эмилия вошла в лавку Баррозо как раз в тот момент, когда хозяин давал Мерседес расчёт.

– Вот всё, что тебе причитается, – он протянул Мерседес несколько купюр. – Честно говоря, я мог бы удержать эти деньги в счёт долга твоей матери.