Душа моя - Тамара Шатохина (2021)

— Заберут отсюда, нас и не спросят. Кто мы ему? Брата его известили, но, насколько я знаю, приехать он пока не смог. В любом случае — говорить будут с ним, мать слишком стара… скорее всего, ничего и не знает. Зато, поверь — если этим случаем так заинтересовались, то на его выздоровление будет работать все, что имеется у нашей медицины. Давай так — не выдумываем и не паникуем. Хотя и радоваться тоже еще рано. Я чаще буду им звонить, а после Рождества мы возвращаемся в город — подъеду сам. Узнаю что — сразу сообщу. А как вы с Анжиком? — сменил он тему, — вирус побороли? Мандарины все съели?

— Доедаем. Спасибо за подарки, Олег. И за беспокойство — тоже.

Девятого января Михаила увезли в Москву. На вопросы Олега ответили, что он до сих пор в коме, но показатели улучшились.

— Чего показатели, Олег?

— Я думаю — крови. Чего еще? Какие еще показатели в коме? Будем ждать, Ира, координаты для звонков мне дали.

Я боялась верить, боялась надеяться. И пугалась, прислушиваясь к себе — откуда эта дурная надежда? Зачем она? Что со мной? Облегчение это, подъем душевный, свобода какая-то… внутренняя, радостная?

— Та задралась ты уже переживать о нем! Или о том, что с Анжелой будет, когда его не станет. А теперь просветление — и я бы тоже радовалась. Выздоровеет — освободишься от него полностью, от чувства вины и страха за ребенка — что не понятно? — удивлялась Алёна, с которой мы наконец встретились и поговорили.

Николай был в командировке и она пригласила нас к себе с ночевкой — посидеть, поговорить, наконец… Серьезный разговор получился только ночью, когда все дети уснули. Как бывало и раньше — в холодное время года, мы устроились на кухне и тоже перед камином. Мягкие креслица, удобная домашняя одежда… Пили только чай. До этого, днем еще, были закрыты все другие — не болезненные для меня темы, а теперь речь зашла о той поездки в Длинное. Я уже способна была рассказывать об этом более-менее спокойно, а она внимательно слушала и какое-то время потом молчала, глядя на пламя. А дальше поделилась мыслями:

— Место там… ненормальное по сути своей, Ира. Причина…? Может, какой-то подземный разлом и оттуда фонит непонятное излучение, или все же — эхо войны? Но это просто какой-то букет — хрономиражи, время закольцованное, сны вещие, ведьмы со змеями… туманы очень вовремя, свет пропадает, когда нужно… Может, и еще что-то есть — просто мы не в курсе. И может, яд в ударных дозах и сам по себе… панацея — я не знаю. Но яд кобры — точно мощнейший антисептик, если только не внутрь… А у этих наших гадюк и яд, мне кажется, особый — все зависит от этого места, — передохнула Алёна и помолчала, подбирая нужные слова:

— Марию Львовну тоже кусала змея — черная гадюка, если ты помнишь, я как-то рассказывала. И знаешь… наверное правильно, что мы стараемся найти разумное, рациональное объяснение всей этой чертовщине. Но люди, которые там живут, они верят в мистическую природу всего этого, и я уже не знаю — кто из нас прав? Ведьмы, которым служат змеи или к которым на танках с войны приезжают… они там мужиков друг у дружки выкупают — всерьез. И что-то мне подсказывает, что лучше бы отступиться, раз выкуп взяла, а то — мало ли…? А баба Маня говорила, что после того укуса ее жизнь и пошла под откос — как нашептали. А вот к худу или к добру оно было? Была в этом странность — мужики стали по ней сохнуть — один за одним… Одного она даже полюбила, но сама же и отказалась от своего счастья. Но шанс ей был…

— Ты серьезно? — удивилась я, — только не говори, что и она тоже была ведьмой.

— Если и была, то доброй. А что ты удивляешься? Случаю с Иваном не удивилась, а что змеи непростые — не веришь? Ждали они своего часа, ждали… и станет теперь Михаил мало того, что здоровым, так еще и человеком порядочным. Чего доброго, еще и со способностями… разными. И вот так — разом, возьмет и осознает все свои ошибки, — хмыкнула она.