— Относительно? То, что случилось — чудо, Ира. Волшебство, мистика! Это вообще необъяснимо. Потому что дело не в составе яда — он самый обычный, а доза однозначно была смертельной… при нулевом иммунитете — точно. Не могут они ничего объяснить, даже на удобное плацебо тут не спихнуть… Но совпало все с тем, что я раскаялся — понимаешь? Сильно, по-настоящему! Пережил и осознал! Так бывает — поверь, и неважно что к этому подтолкнуло!

— Очень важно, Миша, — старалась я держать себя в руках. Нужно было договорить и поставить точку.

— Ты уверен, что сделал бы это, случись счастливое продолжение с этой твоей… дивой? Если бы она тебя не кинула?

— Я даже не спрашиваю — откуда дровишки…? — глухо отозвался он, чуть помолчав: — Хотя чего там… вывод напрашивается сам собой. Я не знаю про тогда, Ира… Есть то, что есть сейчас и я на многое готов для вас, многое понял!

— Главное, ты должен понять, что общего у нас — только Анжела. Я не против вашего общения и даже — за. Оставайся таким же хорошим папой и ладно — будь готов на это многое, но только для нее. Мне от тебя ничего не нужно — ни отношений, ни подношений. Перегорело, ушло, Миша — когда не уверена была, что Анжика доношу, когда на диву твою часами в телевизор пялилась! Мне снятся сны… но не с тобой, Миша! — выдохнула я, стараясь успокоиться:

— Дай себе правильную установку на будущее, соберись. Пойми ты — тебе дали еще один шанс, так для чего-то его дали? Используй его. А меня больше не доставай — и без тебя тут… и так уже на пределе.

— Твоя мама? — показал он, что уровень доверия и объемы общения между ними с дочкой зашкаливают.

— Я разберусь с этим. А ты постарайся не разочаровать Анжелу. Как ее бабушка…

— Это я обещаю, — горько хмыкнул он, — как ты меня отшила, а? Я прав был — не тяну, да, Ира? Как было — уже никогда не будет?

— Извини, Миша, мы сейчас толчем воду в ступе, а мне работать надо. Звони… но только по необходимости.

— Понял… может и ты права.

— Не всегда, но сейчас — точно. Пока, Миша, — отключилась я.

На удивление, этот разговор не расстроил меня. Решение я приняла намного раньше, разобравшись в себе и своих желаниях и мечтах. На тот момент они были простыми — я и дочка вместе, только вдвоем. Даже мама в них не участвовала. Может еще и из-за нее… проблемы с ней отодвинули сложности с бывшим на второй план.

Она стала пить. Как раньше Саша. Заливая свое горе или одиночество? Но ведь и от нас с Анжелой бежала, как от огня — с радостью? Возвращать ее опять — уже пьющую, не было сил, да и перспективы все равно вырисовывались безрадостные. Я обеспечивала ее всем необходимым, часто наведывалась… делала все, что могла и как понимала — мыла ее, убиралась в квартире, заводила стирку… И от того, что творилось, просто терялась — что происходит? Почему все это и за что мне оно? Где взять сил? Была же еще Анжела с ее кружками и уроками, домашние заботы и никто не отменял работу.

К концу июля я напоминала выжатый досуха и сильно помятый лимон — усохла, постарела, а еще стала психованной и раздражительной. Не сорваться… сил на это хватало только по отношению к Анжеле. К матери заходила, сцепив зубы. А на работе меня хотя бы немного держал «в себе», что называется, только Голубев. Присмотрелся, увидел что-то такое, понял правильно? Но как-то… очень умело и деликатно он сглаживал и отменял мои нервные срывы, по возможности устраняя и решая рабочие проблемы еще в зачатке. Иногда мне бывало стыдно перед ним… и не только — до слез стыдно, но это редко. Чаще чувствовала просто усталость. Даже после того, как проблема снималась.

— Вам нужно отдохнуть, Ирина Максимовна, вы совсем измотаны — крайне, — тихо советовала Светлана, застав меня в туалете, тупо плещущую себе в лицо холодную воду. Неприятное чувство ледяной колкости отвлекало на какие-то секунды, дарило передышку и не давало сорваться в непонятные слезы и жалость к себе. Но!