Это ты во всем виновата! - Пол Рудник

Я встала посередине, между Картером и Кэтрин. Оглядываясь на свою семью, я испытала невероятную гордость — когда мы вышли из полицейского участка, я увидела, что все мои братья и сестры ждут меня у входа. Все обнимали меня, спрашивали, как прошел мой уик-энд, а Калико прошептала: «Ты, конечно, можешь рассказывать родителям версию 13+, но мне ты должна рассказать все без цензуры». Я сообщила всем о своем плане по спасению репутации Хеллер, и все согласились мне помочь. Они тоже очень по ней скучали.

Папа задал нам начальную ноту на камертоне, и мы, подстроившись под нее, начали песню, которую написал Кастор и которая стала нашим гимном — она называется «Синглберри-стомп»[20]. Первым запел Карл, ему 12 лет и у него прекраснейший и чистый тенор:

ВОТ СИЖУ Я В ТЕМНОТЕ,

НЕ ЗНАЮ, ЧЕМ ЗАНЯТЬСЯ,

ХОЧУ ЧЕГО-НИБУДЬ ПОПЕТЬ,

НО ВОТ ВОПРОС — КОМУ?

Затем Калико, сохраняя легкий, но настойчивый барабанный ритм, присоединилась к Карлу:

ВЕДЬ ЕСЛИ ТЫ ОДИН НА СВЕТЕ,

У ПЕСНИ ЭТОЙ СМЫСЛА НЕТ,

ВЕДЬ ПЕСНЮ НУЖНО ПЕТЬ ВСЕМ ВМЕСТЕ,

СОПРАНО, БАСУ НУЖЕН ДУЭТ

Потом вступил Каллум — у него невероятный, прекрасный, очень глубокий бас, как будто в грудной клетке у него целая эхо-камера. Втроем они пели:

КОГДА Я СЛЫШУ ЧЬЮ-ТО ПЕСНЮ,

Я СРАЗУ ЗНАЮ: ОН МОЙ ДРУГ.

И ВОТ ТЕПЕРЬ ПОЕМ МЫ ВМЕСТЕ,

А НАШИ ДУШИ — ЕДИНЫЙ КРУГ.

К припеву присоединились все остальные:

ТЫ СПОЕШЬ СО МНОЙ, А Я СПОЮ С ТОБОЙ.

КОГДА ПОЕМ МЫ ВМЕСТЕ, НЕ СТРАШЕН НАМ НИКТО.

НАДЕЖДУ СВОЕЙ ПЕСНЕЙ И РАДОСТЬ МНЕ ПОДАРИШЬ,

МЫ ВМЕСТЕ С ПЕСНЕЙ В ГОРУ ПОДНИМЕМСЯ С ТОБОЙ.

МЫ ПЕНИЕМ РАЗГОНИМ И ОБЛАКА, И БУРИ,

ВЕДЬ НАША С ТОБОЙ ПЕСНЯ ПОДАРИТ МИРУ ЛЮБОВЬ!

Мы пели, и наши голоса переплетались, наполняя песню все большей энергией. Сначала толпа была настроена скептически, особенно из-за нашей одежды и наших чистых до красноты лиц. Однако, по мере того, как мы продолжали петь, Каллум стал добавлять своим низким голосом акцентные: «Боп-боп-боп», а наша подтанцовка в лице Коринн, Калико и Кэтрин начала энергично двигаться, песня стала все воодушевленнее, сложнее и торжественней. Зрителей захватил вихрь полифонии, и они начали хлопать в такт, а некоторые даже пустились в пляс — именно это я и представляла, когда думала о вокальной аранжировке песни. Я хотела, чтобы песня начиналась довольно просто, а затем постепенно доходила до кульминации — будто наши голоса соревновались друг с другом, а потом взрывались в смесь госпел-хора, поп-песни и ошеломительного финала знаменитого бродвейского мюзикла.

Я с детства восхищалась тем, на что способен человеческий голос. Каждый голос будто имеет свой собственный цвет, и его можно использовать в качестве акцента или для создания контраста. Его также можно смешать с другими цветами, чтобы создать нечто новое и уникальное. На протяжении нескольких лет папа учил меня тому, как записывать свои идеи, аннотировать их и создавать аранжировки для наших концертов. Я занималась этим постоянно, но никогда не воспринимала это как работу. Для меня было радостью работать с таким количеством прекрасных голосов. Вот почему я так переживала по поводу факультета хоровой аранжировки, и уж тем более факультета исполнительского мастерства — ведь получение оценок и диплома за то, что приносит тебе столько удовольствия, кажется просто преступлением.