Это ты во всем виновата! - Пол Рудник

Несмотря на то, что Хеллер раздавала всем улыбки и снова и снова отвечала на одни и те же вопросы, можно было почувствовать страшную усталость уже при одном взгляде на нее. С каждым журналистом Хеллер приходилось притворяться, что ей впервые в жизни задают такой вопрос. Для этого она замолкала на секунду, как будто бы ей требовалось время подумать о том, любит ли она заниматься спортом, действительно ли она закоренелый веган и правда ли, что Мерил Стрип — ее кумир.

— А люди еще удивляются, почему актерам так много платят, — сказал мне Уайатт. — Гонорар не за актерскую игру, а за вот это вот все.

Уже близилось последнее на сегодня интервью, когда один из ассистентов подбежал к Уайатту и выпалил:

— Мы только что получили запрос от некоего Генри Фиренце, который утверждает, что у него более восьми миллионов подписчиков в твиттере и что он огромный фанат Хеллер. Он спрашивает, не сможем ли мы его втиснуть куда-нибудь?

— Кто? — переспросил Уайатт. — Генри кто? Первый раз слышу это имя. Да и мы загружены вплоть до последней секунды. Генри Фиренце… как-то подозрительно… Позовите-ка охрану.

— Я поговорю с ним, — произнесла Хеллер. Впервые за это утро она выглядела по-настоящему счастливой. — Все нормально, не беспокойтесь.

В комнату вошел парень, который выглядел всего на несколько лет старше нас с Хеллер. Это был американец азиатского происхождения, очень привлекательный, с острыми скулами и легкой походкой. При взгляде на него сразу становилось ясно, что ему комфортно в своем теле, и он не испытывает ни малейшего стеснения от того, что заходит в комнату, полную незнакомых ему людей. Я заметила белую прядку в его черных волосах и сначала подумала, что это такой модный тренд, и ему приходится постоянно подкрашивать отросшие корни. Однако прядка выглядела очень естественно, и я вспомнила, что где-то читала, что белый вихор может быть генетической особенностью.

— Генри Фиренце, — представился парень, глядя на Хеллер, — Спасибо, что согласились встретиться со мной. Буду быстрым. Большой фанат.

— Не вопрос, Генри, — ответила Хеллер, и то, как она произнесла его имя, показалось мне очень подозрительным.

— Две минуты, Генри, — сказал Уайатт. — Больше времени у нас нет.

— Понимаю, — ответил Генри. — Итак, мисс Харриган, это довольно нервное время для вас, ведь люди закидывают вас кучей разнообразных вопросов. Как вы держитесь?

— Я… справляюсь, — заверила его Хеллер. По ее голосу было понятно, что это был взвешенный ответ, а не заранее подготовленная и заученная информация, которую ей нужно было жизнерадостно внушать всем остальным журналистам.

— Вы смотрели фильм? — спросил Генри.

— Еще нет, — ответила Хеллер, хотя незадолго до этого она сама рассказывала журналистам, что смотрела фильм бессчетное количество раз, что он великолепен, что он совершенно соответствует книге и что она от него в восторге.

— Уверен, что фильм стоящий, — сказал Генри Хеллер. — Я знаю, насколько он важен для вас и как усердно вы над ним работали. Только не доводите себя до белого каления, хорошо?

— Э-э, Генри, а у вас есть какие-нибудь реально стоящие вопросы? — спросил Уайатт.

— Только один, но сначала хочу спросить: кто это?

Он показал на меня.

— Никому неизвестно, — ответила Хеллер. — Появилась откуда-то и теперь таскает маффины из буфета. Вон видишь, под футболкой три пончика спрятала. И не собирается уходить.

Для справки: я съела только два маффина, а пончик завернула в салфетку на всякий случай — мало ли что может произойти.

— Правда? — удивился Генри.