Дядя Мартин очень здорово умел говорить: послать голос в потолок, словно оперный певец. Возвысить его, понизить, заставить греметь. Да и слова подобрать умел. Даже совсем спонтанно. Он стал кардиналом не по родству, он сам этого добился. Умом и многочисленными интригами. Поэтому Марите нечего было и думать, чтоб возражать. Он сделал бы ее всухую.

– К архитектору я пойду с тобой, – сказала Лизель, играя нитью крупного жемчуга, который влажно светился на фоне черного платья. – Свадьба не настоящая и речи о настоящем приданном мы не ведем, но я все равно хочу оплатить дизайн и отделку комнат. И мебель тоже. Разумеется, с твоего одобрения, – она стрельнула глазами в графа. – Это, в конце концов не семейный альков, а больше для удовольствия… Хочется, чтобы и тебе нравилось.

Он рассмеялся:

– Я, знаешь ли, не художник. Трать свои деньги, как сочтешь правильным. Мне, честно, все равно.

– Нет, речи быть не может, – вмешался Мартин. – Все счета, Лиззи, ты пришлешь мне. Себастьян, проследи, пожалуйста.

– Но я планирую в самом деле нечто особенное, в духе того, что было построено в самом начале, для Кунигундэ.

– А я планирую это оплатить, – строгим тоном возразил Мартин. – Этот мальчик – сын моего брата, в конце концов. Быть может, Рене еще сможет иметь детей, а у Верены родятся дочки.

– У меня ни одной девчонки, – мрачно возразил граф.

– А у Верены по материнской линии ни одного пацана… Замок есть и останется в собственности семьи, так что я не позволю Лизель тратить на него собственные деньги! Оплачивать буду я.

– Ну, хотя бы машины ты позволишь мне оплатить?! Это все-таки, моя единственная внучка.

– Нет, нет и нет, – сказал кардинал с улыбкой. – Ты единственная женщина, терпевшая меня до конца. Твоя внучка – это моя внучка.

Лизель укоризненно покачала головой, затем коснулась губами его щеки.

– Обсудим это потом, хорошо? – по ее тону можно было подумать, что она станет настаивать на том, чтобы оплатить все лично, но в итоге не настоит.

– Знаешь, – сказала Марита, срываясь на тихий свистящий шепот и наклонилась ближе к Лизель, – когда ты окрутила того старпера, который годился тебе в отцы, я была еще девочкой. Но я все же помню, как думала о тебе: «Она – героиня! Такие жертвы ради детей!» Сейчас я поняла кое-что еще. Ты просто шлюха, Лиз! Тебе просто нравится кружить головы богатым мужчинам, потрошить их, как кур и бежать с награбленным дальше. И свою внучку ты вырастила себе под стать! И собираешься подарить старперу!

Себастьян дернулся, но ничего не сказал. Лизель только улыбнулась. Сжав руку Мартина, готового перегнуться через стол и ухватить Мариту за волосы, она пожала плечами:

– Бежать? Прости меня, дорогая, но мои бывшие мужья… Кроме Хорста, Царствие Небесное… – она грустно улыбнулась и коротко погладив крестик на шее, прижала его двумя пальцами. – Мои бывшие мужья не чувствуют себя выпотрошенными. Они чувствуют себя обязанными мне. За счастье. А вот твой собственный… Ты меня прости, Басти, но первые годы, я в самом деле боялась, что ты не выдержишь и покончишь с собой.

Себастьян слабо улыбнулся в ответ, окончательно взбесив Мариту.

– И ты решила, что раз сам я не застрелился, надо меня еще чуть-чуть подтолкнуть?

Лизель затвердела в лице:

– Себастьян шутит, – объявил кардинал.

– Я не уверена.

– Ты просто не хочешь отдавать ему Виви, – промурлыкал Мартин, поцеловав ее в кончик носа.

– Да, тут ты прав: не хочу. Я лучше заставлю Маркуса взять жену, или вышвырну из дома.

Я фыркнула:

– Ты так говоришь, будто им тут не наплевать на Маркуса. Пусть, лучше, дядя Мартин заставит Себастьяна. Его мне не жалко.

Марита взорвалась.