Стерва - Лаура Тонян

– Но любит Саманту Хоггарт, которую все знают, как мою девушку. Джереми почему-то думает, что он имеет на нее право, даже если возвращается из другой страны через несколько лет. Даже если возвращается не один, – дополняет он свою речь. – И это меня порядком раздражало, пока он сам не признался мне, что есть одна важная деталь, заставляющая его не слушать доводы разума.

Нет, нет, нет.

– О, Боже, – выдыхает Аарон.

Не говори этого. Не говори.

– Недавно я узнал от него самого, что… – Брис специально выдерживает паузу и держит всех в напряжении, – … у него есть дочь. Я не против уйти в сторону, потому что Джереми отец ребенка Саманты.

Хаос набирает обороты. На Сэм направлены все любопытные взгляды. И на Агнес, потому что она держит на руках крошку Даниэль. Та, похоже, в растерянности. Понимает ли она, что говорит мужчина, которого она считала другом семьи?

– Правда, Сэм утверждала, что папочка милой Даниэль – это какой-то Бут, который улетел греться в Мексике. Навсегда, – добавляет он.

После того, как Брис назвал имя моей дочери, Аарону меня больше не удержать. Я отбрасываю его руки от себя и, взбежав на сцену, выбрасываю стойку микрофона вниз, к ногам людей, окруживших сцену.

– Что ты тут устроил? – злобно вопрошаю я, хватая Макензи за лацканы светлого пиджака. – Какой же ты подонок, – шепчу я, приближая его лицо к своему. – Я тебя в порошок сотру!

– А что еще? – Брис вырывается и отходит на шаг. – Что еще ты сделаешь? Мм?

Он вынудил меня. Я замахиваюсь. Через долю секунды мой кулак врезается в его челюсть. Брис падает на пол сцены, вызывая еще больше потрясенных вздохов. Он быстро поднимается на ноги, и, хватая меня за воротник рубашки, бьет в живот коленом. Я сгибаюсь пополам, окружающие звуки перестают существовать, и быть, вообще, значимыми. Я ощущаю его руки на своих плечах, парень поднимает меня, вновь берется за воротник, чтобы вместе со мной упасть со сцены. Наши тела, в которых бурлит желание драться, оказываются внизу. Гости во все глаза смотрят на то, как мы машем кулаками, размазывая кровь на лицах друг друга.

– Черт! – стонет от боли Брис, когда в очередной раз, я заряжаю ему по скуле, но попадаю не туда. – Ты мне нос сломал, урод!

Я рычу, пребывая в бешенстве.

– Я тебе все сломаю, сволочь! – Аарон оттаскивает меня, как и наши общие приятели оттаскивают Макензи.

Только избавившись от синяков, я снова приобрел их. Рон кричит мне успокоиться. Отец Бриса прибегает на помощь сыну, но тот и его посылает, и всех остальных. Все же, никто не собирается его отпускать, зная, что он при первой же возможности вновь нападет на меня. Как и я на него.

– Я же тебе помог, – не по-доброму смеется Брис, желая освободиться. – Где твоя благодарность, Уолш?

Попытки вырваться из хватки Аарона становятся сильнее. Я сейчас прикончу Макензи, клянусь. Он отталкивает одного парня, который загораживает Бриса от меня, и тот падает на спину, разбивая горшок с небольшим кустиком. Народ расходится дальше, ахая громче в унисон, в страхе получить ни за что.

– Ты хотел, чтобы Саманта тебе обо всем рассказала, – говорит Брис. Когда он перестанет открывать свой поганый рот?! – Почему? Почему, Джереми?! – ревет он. – Почему? Это что-то бы изменило?

Это было бы доказательством ее любви. Я ждал этого от нее. Все не должно было произойти вот так, на всеуслышание.

– Знаю, ты ненавидишь меня, – хрипит Брис; его посадили на колени, его лицо окровавлено. – Я тебя тоже ненавижу. Потому что она любит тебя! – кричит он. – Она тебя любит, козел! Где ты был? Ты наслаждался любимой работой в Испании, да? А я ее трахал, понял?