Стерва - Лаура Тонян

Дани уснула с Агнес на моей кровати. Она не захотела подпускать меня к себе, и я ее понимаю. Допивая еще один бокал белого вина, к счастью, чувствую, что еще не пьяна. Прячу бутылку в холодильник. Голова сама опускается на руки, как только я вновь сажусь за кухонный стол. Битва окончена. Я столько дралась за то, чтобы не подпускать к себе никого, чтобы мое сердце не было разбито, и столько раз причиняла боль Джереми. Сегодня я сделала то же самое с его дочерью. С нашей дочерью. Я сделала ей больно. Теперь она знает, что я лгунья, и ее отец не умер. С возрастом, она поймет, что ее псевдо папаша Бут даже не умирал, как сказала отчаянно любящая ее мамочка. Мамочка – дура. Глупая. Мне нужно было все рассказать Джереми, как только я передумала делать аборт. И плевать на его родителей, которым я всегда была неприятна. Во мне росла новая жизнь, я не имела права лишать эту крохотную жизнь отца.

Вскидываю голову, потому что в чистой тишине вдруг раздаются шаги, которые я узнаю всегда и везде. Это легкие шаги моей дочери. Она заходит на кухню в помятой пижаме с наполовину испорченной прической, и держит в одной руке любимую игрушку. Бросив ее на пороге, она бросается в мои объятия. Я обнимаю ее крепко-крепко, ощущая, как в ее груди бьется маленькое сердечко.

– Прости меня, – тихо говорю я, вытирая свои слезы, а потом – ее. – Прости, пингвиненок. Я плохая мама.

Дочка икает. Она отстраняется, отрицательно качнув головой.

– Нет? – с надеждой в голосе спрашиваю я.

– Нет, – подтверждает она мои догадки, заставляя плакать сильнее.

Я прикрываю рот тыльной стороной ладони, чтобы не зарыдать снова. Как несколько часов назад, в машине.

– Ты – хорошая мама, – ласково Даниэль гладит меня по руке, прижимаясь ко мне сильно-сильно.

– Я тебя люблю, – говорю ей самую большую в мире правду. – Люблю так, как никого на свете.

Ей даже ничего не нужно отвечать. То, как доверительно она после всего, что произошло, залезает ко мне на колени, является для меня самой большой наградой. Ее вера в меня.

– Ты стала для меня лучиком в этой жизни, – признаюсь ей, целуя в висок, и не могу перестать проливать слезы – тысячу, миллион слез – когда-то я хотела от нее избавиться.

Она об этом никогда не узнает, но это нависло надо мной серой тучей. И только сияющие глаза Дани могут помочь отогнать их от меня.

– Я тоже тебя люблю, – лепечет дочка, зарываясь мне в шею носом.

Я вдыхаю самый сладкий запах на всей планете – запах ее волос. Запах моего ребенка.

Глава 29

Саманта

Конечно, о чувстве умиротворения, которое однажды, может быть, поселится у меня в душе, пока речи идти не может. И это смутное предположение добивает Джереми – пьяный, я уверена, и после драки он звонит мне. Праздник был ужасным, нужно это признать. Последствия просто непоправимы. И мне, наверное, придется многое объяснять своим знакомым и приятелям, что обязательно будут спрашивать, почему я всем врала? Я к этому еще не готова. Прошло слишком мало времени, но этот город кажется мне настолько ничтожно маленьким, что я даже не представляю, как выйду на улицу когда-нибудь.

Я отсылаю Джеру смс-ку, что мне нужно время. Он должен понять меня, он должен оставить меня в покое. Хотя бы ненадолго. Ну, серьезно, чувак подкупил моего, тогда еще, парня, чтобы тот от меня отвалил, и эти оба уже знали, чья Даниэль дочь. Мой, все еще, бойфренд, объявил это на своем торжестве всем гостям (а их там было не меньше сотни). Я, прибывая во всем этом позоре, ловя презренные и жалостливые взгляды окружающих, забыла обо всем напрочь. Мы с Агнес схватили Дани и спустились вниз. Я надела на себя лишь пальто, так и выбежав из Зимнего Сада в босоножках. Половина моих вещей осталась там, но тогда у меня в голове было лишь то, как скорее переодеть Даниэль, и как сделать так, чтобы она замолчала. Чтобы не плакала. Я просто убита. Такого исхода, наверное, не ожидал никто.