Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

Откинувшись на подушки и расслабившись, я наблюдала за мамой. В сиренево-розовом балахоне, подхваченном на бедрах изумительной красоты поясом — шитым золотыми нитями по розовому атласу, смотрелась она замечательно. С тех пор, как я видела ее, она поправилась и стала выглядеть моложе. Здесь — у себя дома, она не прятала волосы, а между грудей у нее я заметила блеснувший крестик. Значит «никах» между мусульманином и христианкой здесь действительно разрешен. Но не одобряется. И неужели правда то, что Джаухар заплатил такой огромный штраф за брак с мамой? Совершенно немыслимые деньги…

Глава 10

Наверное, этот день «сделал» мою жизнь, не иначе — я просто не помнила столько впечатлений «за раз». Даже случилось что-то похожее на эмоциональный срыв — казалось, я никогда столько не говорила, как потом с мамой, и так непримиримо, на таких эмоциях. Так яростно отстаивая свою точку зрения. Слишком сильно поразила меня жизненная ситуация Адиля — и отчаянная, нелепая по самой своей сути беспомощность молодого, красивого парня и то, как он уже врос, укоренился во все это, вжился по-своему. Наверное, на это тоже потребовалось своего рода мужество, но все равно! Одно дело, если совсем отсутствует выбор! Но происходящее тут — с ним, было в корне неправильно, на мой взгляд, и нехорошо попахивало трусливым смирением. И, конечно же, я знала — как сделать было надо… И сама, наверное, не понимала тогда — против кого или за что на самом деле я воевала в тот вечер? И до этого хватало впечатлений — плохих и хороших, но вот проститутки Адиля стали, наверное, последней каплей

Да и, кроме этого, переосмыслить той ночью пришлось многое…

Раскинувшись на широкой постели рядом с Янкой, я думала… думала… Перед глазами все стоял этот знаковый «прием пищи». Смешно… Впору было посмеяться над собой, своей верой в стереотипы, пониманием значимости «своего, правильного» и их странной инакости… Бред все — я понимала это сейчас совершенно отчетливо. В отношениях между двоими никакой роли не играют культура, менталитет, условности и привычки. Есть двое, а все остальное — фоном, шумом, к которому можно приспособиться или просто игнорировать его — на выбор. Самое главное — не порушить, не пошатнуть в себе то самое ощущение — тонкое и почти нереальное, сквозящее в каждом взгляде, в каждом жесте и слове. Устойчивое и крепкое ощущение полноты счастья, которое открылась мне, когда я наблюдала маму и ее мужа вместе.

Я плакала потом ночью… много плакала. Чтобы не сорваться в совсем уже истерику, время от времени касалась Янки — клала руку на ее ножку, легко гладила тонкие, как пух, волосики. У меня была она и это было здорово! И нужно было признать, что не всем дано… не всем положено то, что имела сейчас мама и это правильно — Джаухар объявился вдруг, как награда ей за пятнадцать лет верности памяти папы, и за то, что она делала для меня.

Наверное, они оба заслужили это: потребность в касаниях, глубокие взгляды глаза в глаза и нежную заботу в них друг о друге — в самых мелких мелочах. И такая надежная, такая, блин… самоотверженная готовность угадывалась в Джаухаре, когда они были рядом! Сквозила, прорываясь во взглядах и словах… сложно объяснить, но это чувствовалось и было — готовность и желание прикрыть, уберечь от всего, что могло даже просто огорчить маму.

Вначале меня покоробило это его «любимая» — как что-то показное. Как излишнее, на мой взгляд, откровение, которое не для чужих ушей. А потом я поняла выражение и тон, каким это было сказано — не раз и не два. Эта их цветистость, поэтичность, словесные выкрутасы? Нет — звучало, как должно, как было принято между ними, как ему самому хотелось сказать. И, глядя на них, я как-то вдруг поняла, что ни шариатский суд, ни даже сам Аллах не заставили бы его произнести это слово, если бы не его собственное на то желание.