Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

— Они все — е…чие твари, — пожаловался мужику Вадим, с осуждением глядя на водителя, — все!

Мужик поморщился и сунул таксисту тысячную купюру, сказав непонятно кому из них: — Тут ехать-то пять минут. Потерпишь.

И, захлопнув за Вадимом дверку, зашагал к припаркованной невдалеке темной машине. Ford S-Max — машинально отметил Вадим и… уснул.

Сознание опять возвращалось странно — почему-то уже в его квартире и опять от тряски. Его тормошила и совала под нос стакан с водой мама.

— Сыночка, выпей пожалуйста — тут алкозельцер. Тебе плохо и ты весь в крови, — тихо плакала она, проводя чем-то приятно прохладным по его лицу.

— Мамуля? — прохрипел Вадим, — вы уже вернулись? А-а-а… это ничего, даже полезно. Кровь из носа разгружает сосуды и снимает давление.

— У тебя давление? — запаниковала мама, — почему я ничего не знаю? Ты хоть лечишься… принимаешь препараты?

— Если надо… обязательно, мам. Не суетись. Я сейчас уже встану, умоюсь сам, — с трудом поднимался он с изгвазданной кладбищенской землей и кровью постели. С отвращением оглядел себя — любимому костюму Лены «амба». Ладно… завтра к врачу — прижечь сосуды в носу. И препараты от давления, само собой — весь список, если они потребуются. А пить нужно завязывать — неважно у него получается.

Умывшись, подумал и еще принял душ в надежде, что мать устанет его ждать и уйдет. Раньше так и было бы, но сейчас не ушла, разыскивая хоть что-нибудь съестное в холодильнике. Повернула к нему злое лицо:

— Где твоя жена, скажи, пожалуйста? Что за ерунда здесь творится? Где ребенок? Она что — уехала куда-то?

— А с чего это ты взяла? — поинтересовался сын.

— Потому что… это понятно. Так что?

— У матери, в Саудовской Аравии, — криво улыбнулся Вадим, наблюдая, как быстро может меняться у человека выражение лица: — Та замужем за саудитом, пригласила Ксению с Яной. Мы разводимся… ты рада?

Мать обессилено присела на стул, забывая о желании заботиться и кормить. И смотрела совсем не так, как он ожидал, а потом вообще отвела глаза…

— Если это как-то связано с тем, что я говорила раньше, то не стоит, Вадим. Согласна — тогда она не соответствовала, была грубовата, простовата, косноязычна… наивна сверх меры. Обычная — ни недостатков, ни достоинств. А эти ее порывы? Чего стоило то, как она кидалась на шею твоему отцу?

— Благодарила? Радовалась?

— Чему — дешевой детской коляске?

— А из каких тогда соображений, по-твоему? — уточнил Вадим, готовясь услышать откровенную чушь. Но мать сказала совсем не то, чего он ожидал:

— Яна замечательная, но я не потяну ее, сынок. Когда Катя оставляет на меня Леру, я потом болею. Детьми должны заниматься родители, а мы — так… только на подхвате. Я растила вас сама и нормально со всем справлялась.

— Я не собираюсь отнимать Яну, мама, — сел рядом с ней Вадим, разглядывая свежий загар, короткую стрижку, узловатые мамины пальцы, нервно теребящие длинные жемчужные бусы…

— Тогда не разводись или можешь сразу распрощаться с дочерью, — жестко заключила она, — потому что называть отцом она будет другого человека и примером ей будет он, а не ты. Воскресный папа — это ни о чем, сынок. Тебе и самому быстро надоест. Мужчины — такие. Ксения хорошая мать и хозяйка, мы потратили на ее воспитание годы, и я не советовала бы… От добра — добра не ищут, и вряд ли ты найдешь жену лучше.

— Причиной — отчим-саудит?

— Да брось! — легко отмахнулась мать, — мы ничего о нем не знаем. Просто вот это все… — повела она рукой, — при Ксюше такого просто не могло быть. И мне нравится, что она спокойная и тихая.

— Слышала бы ты эту тихую, — отвернулся сын.

— А не доводите! — неожиданно огрызнулась мать, — нервы — не канаты. Что ты натворил?