Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

Я теперь знала эти и многие другие тонкости, потому что имела отношение к небольшому туристическому бизнесу. Создали его сами и почти с нуля Саша, его друг Михаил — смурной бородатый мужчина тридцати трех лет, я и Марина.

В начале ноября она позвонила мне сама, извинилась за то, что не выходила на связь и попросилась погостить какое-то время:

— Может и одним днем обернусь, Ксюша. Решим… определимся на месте. Разговор не телефонный. Что тебе привезти, заказывай, — по-деловому предложила она.

— Раньше подала бы целый список, — заулыбалась я, — а сейчас в совершенстве освоила доставку через интернет. Приедешь — расскажу. Жду, Маринка…

Встречал ее по моей просьбе Саня. К этому времени мы с ним сдружились и получилось это как-то просто и естественно. Наверное, мне не хватало общения со сверстниками — пару раз встречала кого-то из одноклассников на улице, но, кроме школьных воспоминаний, темы для разговоров находились трудно. А Саня стал заходить — нашел в нас с дочкой благодарных слушателей. Обмолвился как-то о том, чем занимается и я захотела подробностей, стало любопытно.

Он с другом водил туристические группы по Северному Уралу. Еще в детстве прошел его со своим отцом вдоль и поперек. Потом отец покалечил ногу, не смог больше работать проводником и стал пить, попал под машину… Сашина мать снова вышла замуж и у него появился отчим — неплохой человек, но Саня старался бывать дома реже, потом ушел в армию, а после нее стал так же водить группы, как когда-то отец, заключив договор с Пермским турагентством.

Его рассказы завораживали и околдовывали, как северные сказки. Казалось, если бы не Яна и не растущий живот, то сорвалась бы и тоже ушла в горы, как те крысы за дудочкой. Иногда я подкармливала Сашку вкусняшками, а он за это рассказывал, рассказывал… Про дневные переходы в сильный мороз, когда световой день всего шесть-семь часов, и про устройство лагеря на ночь после захода солнца, когда на темном небе уже зажигаются яркие звезды… Мерцающий свет их слабо освещает леса, а когда поднимается луна, тайга озаряется ярким голубым светом и даже снег начинает светиться фосфорическим блеском…

О том, как много маленьких охотничьих избушек с крохотными окошками разбросано в глубине таежных лесов, иногда за сотню километров от ближайшего жилья. В Печорском крае их называют керками… И что может быть приятнее, чем дойти к ночи к такой избе — не нужно ставить палатку и готовиться к холодной ночевке, потому что в такой избушке всегда найдутся наколотые дрова, спички, соль, лежанки для сна, а иногда и простые продукты, подвешенные под потолком. Грубый стол, нары, светильник… в печке-буржуйке весело затрещат дрова, станет тепло, а на столе появится горячий чай, а потом и ужин… Эти избушки никогда не закрывают на замок, а на деревьях даже делаются особые затесы, указывая к ним дорогу.

— Это еще не все, Ксюха. Мы не просто водим людей взглянуть на горные красоты. Возвращаются они уже другими — с понятием, — по-своему объяснял мне суть своей работы Саня, — чувство это… радости от заботы о незнакомых людях, с которыми ты никогда и не встретишься. Заведено так — пользуйся в избе всем, но с собой оттуда ничего не уноси, а уходя, заготовь дрова и главное — оставь спички для другого. Ну это понятно… есть еще помощь в пути тем, кто слабее, и когда держишься наперекор своему характеру, а от зверской усталости тянет сорваться на какую-нибудь бестолочь. Ну и красота само собой… она делает людей и понятливее, и мягче. Батя мой так говорил… — вздыхал он, забывая о чае и выпечке и вдохновенно заглядывая мне в глаза: