Свет мой - Наталья Чернякова

Я, как и предложила мама, подошла к преподавателю, повинилась в своей ошибке, сказала, что он был прав и, опустив голову, подарила Ильину в честь приближающегося праздника коробку конфет и банку кофе. Он засмеялся и сказал, что рад преподавать в группе, где такие честные и порядочные студенты, а ещё добавил: придется отработать свою пятерку на третьем курсе – он будет вести у нас современный русский язык.

С этой новостью я поспешила к подруге. Алина стоял недалеко от аудитории, где проводил занятия Сергей Николаевич, и поджидала меня. Выслушав мой радостный рассказ, она прошептала:

– Такого мужчины в природе больше не существует, он единственный, неповторимый. Вообще, я только о нем и думаю, ничего не могу с собой поделать.

– Вот это ты попала, подруга. А если бы он был женат?

– Меня бы ничто не остановило, и это тоже.

– Для меня, напротив, это было бы важно. Может, тебе какой-нибудь сигнал ему подать, он же наверняка не подозревает о твоих чувствах?

– Какой сигнал?

– Ну, не знаю, в кафе пойдем – пригласи на танец, в конце концов, скажи сама о своих чувствах. Помнишь, как Татьяна Ларина в любви призналась Онегину? Даже если откажет тебе во взаимности, это тоже результат, может, тогда на других парней посмотришь.

– На кого? У нас в группе их всего трое, причем Сашка Овсянников уже занят, Артеменко, по-моему, на Черемнову бросает пламенные взгляды, Седых вообще какой-то странный.

– У нас же не одна группа и не один факультет. Зря ты с преподом хочешь замутить, не дело это. Если не получится, что будешь делать, ведь он у нас еще на третьем курсе будет вести предмет?

– Не твоё дело, – вдруг зло сказала Алинка. – Понимаю, почему ты это говоришь. Сама на него нацелилась, вот и хочешь отговорить.

– Ошибаешься, просто о тебе беспокоюсь, – проговорила я и ушла.

Даже в кафе идти расхотелось. Уф. Ну, Алинка. А ещё подруга детства, она-то меня должна была узнать за эти годы и понять, что я на такое не способна в принципе.

Ладно, книга, пока. Как-нибудь расскажу, чем всё закончилось, но не думаю, что в пользу Алины. Пойду собираться на праздник.

16 февраля 2006 г.

Сегодня я задержалась в универе: брала книги по античной литературе. На улице свирепствует пурга, в метре ничего не видно: дуют ветры в феврале, как говорится.

Пришла домой, зуб на зуб не попадает, горячего чаю не попила, а на пороге уже подопечные – требуют занятий по языку.

– Ребят, у меня сегодня маковой росинки во рту не было. Может, сначала поедим, а потом начнем работать? – предложила я.

– Соня, а что ты есть собралась? Ничего нет, – сказал Марсель и для убедительности похлопал крышками по кастрюлям.

– Так мама же вчера суп сварила и пирогов с картошкой напекла.

– Мы с малым сегодня уже по два раза поели. Ты же понимаешь: у нас молодые, растущие организмы. Но сосиски мы тебе оставили. Думал, ты что-нибудь купишь к чаю, а вечером, сваришь суп. Я же не умею, сама знаешь, а то бы с радостью приготовил для тебя ужин.

– О да. Придётся варить лапшу.

– Ага. Делай, мы подождем.

– Хорошо, но для начала переоденусь.

И на этом этапе вмешалась Инна:

– Хочешь, я займусь ужином, а ты пока отдохни.

Я облегченно вздохнула:

– Очень меня выручишь, спасибо. А точно умеешь готовить?

– Видела, как мама варит вермишель.

– Вот и хорошо. Тогда приступай.

– А лапшу надо мыть?

– Ага, – ответила я и удалилась.

Выйдя минут через пятнадцать из комнаты, я увидела в кастрюле какой-то слипшийся ком.

– Это что? Лапша?

– Да.

– Расскажи, как её варила?

– Как ты сказала: помыла, потом бросила в воду.

– Я так сказала?

– Ну, да. Она же немытая была в пакете.

Я не знала, что делать: плакать или смеяться.

– Промывать лапшу нужно после варки под проточной водой – это во-первых. А во-вторых, ты её в кипящую воду сбрасывала?