Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

Ещё в тот день, когда я услышала их приход и упала лицом вниз, сломала руку, подвешенную к стене, и ко всем проблемам со здоровьем прибавилась ещё и эта.

В июле стало немного легче, боли стали оставлять меня на некоторое время и появилась возможность спать без снотворного. Ко мне стали пускать посетителей.

Биркан приходил каждый день, выделял мне время в своём забитом графике. Мы никогда не разговаривали о случившемся, но стоило мне заснуть, или отвлечься, он всегда сидел рядом, и смотрел на меня с болью, он тоже думает о том, что я могла погибнуть.

Так же мы никогда не разговаривали о наших прошлых отношениях или чувствах, сейчас нам было не до этого, не хотелось поднимать эту тему.

Меня волновали думы о будущем, на этот раз уехать будет сложнее, теперь в городе не опасно, всё наладилось, в том числе в жизнях моих близких. Не хотелось оставлять друзей, снова быть вдали от Биркана, теперь ведь он был со мной каждый день. Но остаться я тоже не могла, сложно жить, когда ты не знаешь, где твой дом.

Я хотела вернуться в Стамбул, ведь я полюбила его всем сердцем, хотела приступить к работе, ведь её я тоже любила, так же хотела вернуться в свою квартиру. Но, к сожалению, ни одну из этих вещей я не любила так сильно, как Биркана и друзей.

Я уже привыкла вновь регулярно общаться с Нихан, слушать сенсационные новости от Озгюра, часто он заходил в палату, восклицал что-то вроде: «Ты не поверишь, что я сейчас тебе расскажу», и я с упоением слушала очередную байку, порой считая, что он сам их придумывает, при этом не знала большинства людей, о коих говорилось в его рассказах. Каждый день заходил и Анри, он работает в больнице, где я обитаю, Анри приносит мне вкусные булочки с заварным кремом из столовой, хотя прекрасно знает, что мне это запрещается.

С едой у меня сложились тяжелые отношения, особенно в первое время после операций, а их было множество. Для меня составлялся список специальных продуктов, в списке, что есть можно, было слабое разнообразие, три вида овощей, два вида фруктов, гречневая крупа, которую я возненавидела в первую же неделю, и ещё мясо некоторых птиц и некоторая рыба.

К моему сожалению, Биркан строго следил за моей диетой, каждый день привозил из дома еду, заботливо приготовленную Чичек, а когда у той был выходной, сам готовил мне, и это была самая лучшая еда за всю мою жизнь, пусть вкусовые качества и не были идеальными.

Часто навещали меня и Танер с Бурсу, адвокат, как и раньше, много шутил, но теперь что-то в нём изменилось, он, как и Биркан иногда замирал с задумчиво — печальным выражением лица. Мы нескоро забудем, как выглядела я в последний день пребывания в подвале, и то, как тяжело проходило лечение.

Ещё Танер читал список разрешённых мне продуктов, который заботливый доктор повесил на стене, чтобы адвокат охал и причитал, он, как человек, привыкший есть всё и много, был очень впечатлен моим меню.

Бурсу, некогда бывавшая в похожих отношениях с едой, просто поддерживала меня, утверждая, что всё скоро пройдёт и я со всем справлюсь.

Тяжело было при групповых посещениях, когда в палату набивались все друзья, нет, мне было очень приятно, я очень радовалась, видя их, но в таком шуме, голова вновь начинала нещадно болеть.

Биркан всегда понимал это, и деликатным образом выпроваживал их, а после мы садились к открытому окну и рассуждали о жизни на других планетах, странно, но это всегда успокаивало меня. В нашем идеальном мире, на других планетах, всё всегда было хорошо.

Сложнее всего приходилось с отцом и тётей, они слишком волновались, и очень удивлялись, как такой хороший парень, как Хасан, мог оказаться убийцей, и держать меня в качестве пленницы.

Тётя всегда плакала, каждый раз, она говорила, что могло случиться, если бы я умерла. Ей было тяжело, а мне ещё тяжелее от её слёз. Биркан успокаивал её, говорил, зачем думать, что было бы, если это не произошло.