Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

Я не нервничаю, не имеет значения, когда я вернусь в Стамбул, отчего-то складывается такое ощущение, будто я никогда и не жила там. Но это не то чувство, когда я грезила о наступлении новой жизни, ждала перемен, и делала вещи, которые никогда раньше не совершала.

Сейчас я возвращаюсь в чужую жизнь, в жизнь счастливой и беззаботной Кадер, той девушки, черт которой во мне становится всё меньше. Я снова погружалась в какую-то яму, и в ней мне не хотелось абсолютно ничего, ни уезжать в Стамбул, ни оставаться здесь.

У меня было много времени подумать, в том подвале я думала о жизни и смерти, преимущественно о смерти, коей я так грезила, затем в больнице. После случившегося, я чувствовала себя непобедимой, будто бессмертной, мне казалось, будто весь мир лежит у моих ног, и стоит выйти на свободу, как я сразу же сотворю что-то великое.

Поговорила с бывшим женихом, я была так уверенна в себе, так гордилась собой, но потом я вышла, но вышла не на улицу, не на свободу, о коей я так грезила, я вышла в никуда, и провалилась на дно.

Сейчас я стояла на автовокзале, нажимала на кнопку в кофейном автомате, ждала, пока в стаканчик нальётся чёрная, горькая жидкость, и думала о том, что вновь не знаю, где выход.

Стамбул излечил мои раны год назад, излечит ли он меня теперь?

Почему это снова произошло? У меня ведь нет причины чувствовать это вновь. Всё хорошо, у меня, у моих близких, но почему я этого не чувствую?

Кажется, я схожу с ума, как только приеду в Стамбул, запишусь к психологу, или к кому-то другому, пусть даже и к стоматологу. Да, пусть будет он, с зубами проблемы решить легче, чем с моей головой.

Если будет совсем невыносимо, начну просто улыбаться, благо тогда улыбка будет восхитительной, пусть и неискренней.

Запоздало беру в руки стаканчик с кофе, который я так ненавижу, оборачиваюсь к автобусу, и людям, старательно пытающимся отработать свои деньги, и отправить других, нуждающихся в чем-то людей, туда, куда они желают попасть.

— Мы можем поговорить? — Я так увлеклась разглядыванием людей, что не заметила ни шагов за спиной, ни вздоха, перед сказанными словами.

Дергаюсь, проливаю немного жидкости, я так и не сделали ни единого глотка, зато обожгла руку, и добавила несчастным уборщицам работы, пусть на пол и пролилось всего несколько капель.

Заторможено, словно я пребываю во сне, или же моя душа решает покинуть тело на несколько минут, оборачиваюсь, молча смотрю на человека, и внутри что-то переворачивается, всё снова решило встать на ноги. Нет, я точно не в порядке.

Нежданный гость, будто понимает моё состояние, забирает чашку из моих рук, и выбрасывает её в мусорное ведро, затем берёт меня за руку и куда-то ведёт.

— Стой, — наконец возвращаюсь в своё тело. Останавливаюсь, но руку не выдергиваю. — Едва автобус починят, я должна буду сразу сесть в него, меня не будут ждать.

— Обещаю, это не займёт много времени.

— Лучше поговорить здесь. Я ведь не могу оставить чемодан без присмотра.

— Хорошо, если это коричневое чудовище на колесах тебе так дорого, возьмём его с собой, — произносит он спокойно, на секунду прикрыв глаза, будто соглашается со мной. У него тоже появилось чувство, что я сошла с ума.

Парень поднимает чемодан, взяв его в другую руку, а не повез на колесах, и мы все вместе выходим за пределы вокзала, подходим к знакомой машине, чемодан вместе с Бирканом остается у багажника, а меня просят сесть внутрь.

Замечаю, что «коричневое чудовище» кладут в багажник и закрывают его, это обстоятельство смущаем меня, но не настолько, чтобы возмутиться. Хотя, я уже прихожу в сознание, на вокзале я будто бы потерялась, вышла из себя и заблудилась. Нечто подобное было со мной, когда я узнала о смерти Джана, после расставания с Бирканом, и в ту секунду, когда увидела фотографии на стене в комнате Хасана.