Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

Кстати, он рассказал мне, почему хранил снимки, ещё и в доме дяди. Глядя на них, он считал себя непобедимым, как и я, после заверения врача, что с моим здоровьем всё будет в порядке через несколько месяцев. Хасан дополнял и работал над этой схемой несколько лет, выяснял новые детали, которые подписывал под фотографией того или иного человека, он так и не нашёл причины смерти Себахат, вернее смысла того, из-за чего её убили.

Он предполагал, что рано или поздно, чисто теоретически, кто-то сможет докопаться до её смерти, и вспомнить о нём, и тогда, наведавшись в его дом, схему найдут, и тогда его жизнь закончится.

А вот в доме дяди Али никому не позволено входить в его комнату, более того, он запирал её на ключ в своё отсутствие. Но в день моего визита, он вышел всего на несколько минут во внутренний двор и разговорился с Хюсревом, помощником по хозяйству. Хасан и предположить не мог, что я сижу в гостиной, и вскоре побегу за лекарством, и забегу в его убежище.

Подвал, где он держал меня, находился в старом доме его родителей, там он и скрывался от полиции, а попался совершенно случайно, зайдя в очередной раз в мелкий продуктовый магазин, где никто и подумать не мог, что парень разыскивается.

Судьба распорядилась так, что в тот день в магазин зашёл полицейский, до этого момента разглядывающий ориентировки, и уставший каждый день видеть на них физиономию Хасана и других преступников.

Если бы парень держал свою доску возмездия в этом доме, вероятно, мы бы никогда не нашли доказательств его виновности. Но до своего раскрытия он не бывал в родительском доме, и не вспомнил бы о нём, не появись перед ним необходимость зарыть труп, а затем и прятаться от полиции.

Биркан садится на водительское сидение, молча смотрит на меня, чему-то ухмыляется, пристёгивается и заводит автомобиль.

— Что ты делаешь? — Вопрошаю я, растеряно глядя на мужчину, не будь я на вокзале в состоянии небытия, не двинулась бы с места, и осталась ждать свой автобус.

— Не даю тебе уехать в Стамбул, — спокойно сообщает он, будто мы говорим о чём-то повседневном, не о нарушении моих планов, а о надоевшем и таком привычном дожде. — Ты же завидовала, что я проведу время на базе отдыха в лесу, вот, ты присоединишься ко мне.

— Ты в своём уме? У меня автобус, через два дня выходить на работу. Меня уволят.

— Если тебе так важно работать там, не уволят. Надеюсь, у тебя есть вещи для леса, я бы предложил заехать в магазин, но боюсь, что ты сбежишь.

— А из базы отдыха не сбегу? Остановись, пока не поздно.

— Да, давно мы не спорили в машине. Я скучал по этим временам. И да, сбежать ты не сможешь, автобусы оттуда не ходят, мобильная сеть не ловит. Увы, моя дорогая трудяга, придётся отдыхать.

— Биркан, это ты начальник, а я не могу просто так прогуливать работу. Я и так не появлялась там несколько месяцев, сначала отпуск, потом больничный.

— Осталось ещё в декрет уйти, — удивлённо смотрю на него, он ухмыляется, а я закатываю глаза. — А что? Нужно использовать все причины законно пропускать работу.

— Всё сказал? А теперь остановись. Если я опоздала на автобус, опять придётся объясняться и прощаться с тётей или отцом.

— Нет, мы едем отдыхать, а я немного работать. Знаешь, даже убийца, который хотел разлучить нас, сказал, что я ужасно поступил с тобой, и не считался с твоим мнением. Поэтому я решил измениться ради тебя.

— Поэтому сейчас ты снова не спросил моего мнения, и везёшь меня в неизвестном направлении?

— Именно.

— Отличный план, изменения на лицо.

— Извини, но ты не оставляешь мне выбора. Чтобы ты увидела, как я изменился, нужно чтобы ты была рядом.

— Ничего не выйдет, — устало вздыхаю я, отворачиваясь к окну. — Всё в прошлом.

— Думаешь, у нас не получится начать что-то новое? Не то, что было раньше. А совсем иначе, взрослые отношения, без тех ошибок, что мы совершали раньше.