Неверная - Айаан Али (2012)

Казалось, что все студенты Лейденского университета белокожие, светловолосые и голубоглазые. Тем не менее между ними существовали отчетливые «клановые» различия. Девушки, с маленькими строгими пучками, красившие глаза голубыми тенями и носившие свитера фирмы «Беннетон», назывались «клонами». Девушки с непрокрашенными корнями считались «отбросами». Тех же, кто ходил с немытой головой, сразу же записывали в наркоманки. Как только девушка, хоть сколько-нибудь отличающаяся от других по внешности, покидала группу студенток, те сразу же принимались о ней сплетничать. И хотя девчонки распознавали друг друга по одежде и произношению, то есть по классовым, а не клановым признакам, ощущение было такое, что стоишь в компании сомалийцев и пытаешься выяснить, все ли вокруг тебя принадлежат к семье Осман Махмуд, чтобы в свое удовольствие поговорить о клане Хавийе.

Иногда на занятиях я говорила, что та или иная проблема имеет классовый характер. Но в ответ всегда слышала: «В Голландии нет классовых проблем. У нас равноправие». Я ни капельки им не верила.

В Лейдене учились отпрыски директоров крупных компаний и чиновников, работающих в правительстве. У этих детей было свое собственное общество, которое называлось «Минерва». В рамках него они подразделялись на аристократов и нуворишей. Молодые люди собирались в большом старом студенческом доме, принадлежащем «Минерве». Их социальная жизнь преимущественно протекала в рамках своего круга. Большинство из них изучало юриспруденцию или банковское дело. Из общественных наук они, как правило, выбирали государственное управление. Политология, по всей видимости, считалась уделом левых.

В университете было множество разнообразных объединений. Например, «Катена» – общество для нонконформистов, детей амстердамской интеллигенции, которые не хотели проходить неделю испытаний. Они носили сразу несколько сережек в ушах, ходили в грязной одежде и организовывали протесты в защиту окружающей среды. Для тех, кто очень хотел, но не мог попасть в «Минерву», существовал «Квинтус». В первые недели моей учебы меня водили по этим обществам. Когда мне рассказали о неделе испытательного срока, который в Голландии называли «покраской зелени», я заявила, что уже отцвела. Мне было двадцать пять, и эти игры были не по мне. Меня к тому времени уже хорошенько «покрасило» жизнью.

Студенческое общежитие, которое я посетила, когда в первый раз приехала в Лейден, мне тоже не слишком понравилось. Так что я сняла комнату у очень приятной женщины по имени Шанталь, которая держала большой дом в пригороде. Я купила новенький велосипед, который и спустя десять лет все еще со мной, и каждое утро ездила на нем на занятия.

Первые несколько месяцев я мало с кем общалась. В свободное время я постоянно работала: я зарегистрировалась устным переводчиком с сомалийского языка. По утрам, если у меня не было занятий, оставляла свой пейджер включенным. Купила себе телефон, чтобы можно было заниматься переводом телефонных разговоров из всех уголков страны. Ко мне обращались из полиции, больниц, судов, разнообразных приютов и убежищ.

Ужаснее всего было объяснять кому-нибудь, что нет, власти не позволят его жене и детям приехать в Голландию, чтобы вся семья могла жить вместе. Нет, мы не можем дать вам возможность вернуться в Сомали, чтобы забрать детей, даже если вас изнасиловали или у вас отрезали четыре пальца на руке, а вашего мужа убили. Порой мне доводилось сообщать человеку, что у него ВИЧ или СПИД. Иногда, положив телефонную трубку, я сидела в своей маленькой комнате, и меня колотило от слов, которые только что пришлось переводить.