Неверная - Айаан Али (2012)

– Нет. Я все понимаю. Я буду рядом, как это делала ты, когда меня мучили вопросы.

Я читала книгу, невольно восхищаясь ясностью мысли и озорством автора. Но вообще-то я могла и не читать ее. После первых же четырех страниц я поняла, что давно знаю ответ: я атеист.

Я никому не говорила об этом. Однажды ночью в греческом отеле я посмотрела на себя в зеркало и сказала:

– Я не верю в Бога.

Я сказала это медленно, осторожно выговаривая слова, на сомалийском. Мне стало легче.

Все было правильно. Не было боли, только ясность. Долгий процесс поиска ответов на вопросы, хождение вокруг да около – все закончилось. Ангелы за моими плечами, сомнения по поводу секса вне брака и алкоголя, подчинение догмам – все это ушло. Бог, дьявол, ангелы были всего лишь плодом воображения. С этого момента я могла спокойно спать и двигаться вперед, исходя из собственных убеждений. Мой внутренний компас был со мной, а не на страницах сакральных книг.

По возвращении из Корфу я стала ходить по музеям. Мне необходимо было видеть скелеты и мумии, чтобы убедиться, что после смерти я стану всего лишь грудой костей. Мне нужно было научиться жить без Бога, что означало, что моя жизнь в моих собственных руках. Я искала новую мораль для себя. В исламе ты – раб Аллаха: ты покорен, и, таким образом, ты лишаешься собственной воли. Ты не свободен. Ты хорошо ведешь себя из-за страха перед адским пламенем; своей системы морали у тебя нет. Если Бог – это хорошее, а дьявол – плохое, то они оба во мне. Я хотела следовать хорошему в себе – доброте, любви, и отвергать плохое – злость, лень, гнев, зависть.

Мне не требовалось вымышленное существо, которое учило бы меня, что делать, но я нуждалась в подтверждении своей нравственности. Теперь я с огромным вниманием читала книги величайших философов – Спинозы, Локка, Канта, Милла, Вольтера, – а также современных ученых – Рассела, Поппера. Вся жизнь – это решение проблем, говорил Поппер. Они не абсолютны, прогресс меняет все. Поппер с уважением относился к Канту и Спинозе, но спорил с ними, если их аргументы были слабы. Я хотела быть, как Поппер: свободной, признающей силу, но не боящейся ее.

Триста пятьдесят лет назад, когда Европа еще следовала религиозным догмам, а свободомыслие преследовалось – как сейчас в исламском мире, – Спиноза ясно мыслил и ничего не боялся. Он был одним из первых, кто сказал, что мир создан не только Богом. Природа сама себя создала, считал он. Разум, ничем не замутненный, должен вести нас по жизни. Хотя это и заняло века, но система разделения на богатых и нищих, мужчин и женщин, которая навязывалась католичеством, была преодолена.

Теперь, конечно, очередь ислама.

Люди вмещают в себе как хорошее, так и плохое, я полагала. Мы должны сами думать, вырабатывать собственную систему морали. Я пришла к заключению, что не смогу быть честной с другими, пока не буду честна с собой. Я хотела взять все лучшее от религии, чтобы совершенствоваться, стать более благородной, без давления на себя и следования чудовищным правилам. Я больше не лгала себе и другим. С меня хватит лжи. Я больше не боюсь жизни после смерти.

Глава 15. Убийство Тео

Мое знакомство с Тео ван Гогом состоялось в феврале 2003 года. К тому времени я уже выступила на национальном телевидении, сделав ряд резких заявлений в адрес ислама, поощряющего насилие над женщинами, и начала политическую карьеру.

В тот вечер я была в гостях у журналиста Теодора Холмана. Мы с ним беседовали, как вдруг наш разговор прервал дверной звонок. Шумный взъерошенный мужчина влетел в комнату и заключил меня в медвежьи объятия.

– Меня зовут Тео ван Гог, – сказал он. – Я голосовал за вас.

Он поболтал с нами немного, засыпал меня советами по поводу того, как выжить в мире политики, а потом ушел так же внезапно, как и появился.