Неверная - Айаан Али (2012)

Мама пришла в восторг от фотографий из Адена – города, где началась ее взрослая жизнь. Она сказала, что этот брак – моя судьба. Я была не готова принять решение и чувствовала себя словно в западне. Но мама и брат договорились, что, когда мне придет пора выходить замуж, я выйду именно за этого человека.

Я подумала, что все не так страшно. Абделлахи Абди Айнаб был в Адене, Махад – в Сомали. План не собирались приводить в исполнение немедленно. Я написала Абделлахи, что не отвергаю его как личность – это было бы невозможно, ведь мы даже ни разу не виделись, – но пока не собираюсь выходить замуж. И все было нормально. Никто ничего не подписывал, ни к чему меня не принуждал.

* * *

Я начала пропускать исламские дебаты по четвергам. Со временем я заметила, что они стали более предсказуемыми и не такими вдохновляющими. Я по-прежнему видела несоответствие в аргументах и не получала настоящих ответов на свои вопросы. Не было ни прогресса, ни изменений, а все интерпретации, казалось, сводились к удобству, а не к логике.

Я будто разделилась надвое. В мире сестры Азизы я была покорной, кроткой, беспрекословно принимала все многочисленные ограничения, отводившие мне очень маленькую роль в жизни. А все остальное время я читала романы и жила в мире фантазии. Читая, я могла стать на время кем-то другим, пережить чужие приключения и сделать выбор, которого была лишена в реальности.

Моральные дилеммы в книгах были такими интересными, они пробуждали мое сознание. Их решения бывали неожиданными, трудными, но в них прослеживалась объяснимая внутренняя логика. Прочитав повесть Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», я поняла, что оба персонажа – это один и тот же человек и что в каждом из нас добро и зло существуют одновременно. Это было гораздо интереснее хадисов[11].

Я стала иногда сбегать в кино с Хавейей или другими сомалийскими девочками. У меня было ощущение, что это не грех, а дружба. Во время намазов я часто пропускала молитвы, да и совершала их не каждый день.

* * *

Мы с Хавейей начали ходить на курсы секретарей. Пятьдесят или шестьдесят девушек набились в зал на втором этаже магазина. Печатных машинок на всех не хватало. Первый урок был такой: «Левая рука, указательный палец. Напечатайте fff. Правая рука, указательный палец. Напечатайте jjj». Мы ничему не научились, так что в конце дня потребовали вернуть нам оплату. Это было необычное ощущение: стоять рядом с Хавейей и требовать что-то у незнакомца. Оказалось, что вместе мы – сила.

Мы спросили у знакомых работающих девушек, где лучшие курсы секретарей. Нам посоветовали колледж Вэллей, где было по пятнадцать человек в классе и настоящие компьютеры. Колледж находился в Килимани, на другом конце Найроби, и обучение в нем стоило очень дорого, но мы все же решили туда записаться.

Эти курсы оказались тоже не очень интеллектуальными, но зато мы стали наконец выбираться в люди. Катаясь туда и обратно каждый день на маленьком автобусе matatou, я впервые увидела, что происходит на улицах. Однажды я шла к остановке, и тут услышала крики: «Вор! Вор!» Толпа поймала кенийского паренька, моего ровесника, одетого в одни шорты. Подойдя поближе, я увидела, что он скрючился на земле, а люди обступили его кольцом и закидывают здоровыми камнями.

Толпа становилась все больше и злее. Девушки подбадривали мужчин так, будто Кения пыталась выиграть чемпионат мира. Сыпались камни, тычки, удары, снова камни. Парень был весь изранен, у него была разбита голова. С каждым ударом он истекал кровью все больше. Его глаза заплыли настолько, что их уже не было видно. Потом кто-то сильно ударил его по губам, а он просто лежал и дергался.