Неверная - Айаан Али (2012)

Махмуд припарковался возле отеля «Арубо», самой роскошной гостиницы города, где ему хотелось провести ночь с женой. Он не забронировал номер, а собирался заплатить на месте. Служащий попросил его предъявить свидетельство о браке: сказывалось растущее влияние Мусульманского Братства. Но у Махмуда с собой ничего не было. Он вернулся в машину, закурил и стал проклинать Братство.

– Я не понимаю, что творится в этой стране, – сказал он. – Кто все эти люди?

То же самое повторилось и в следующем отеле, потом еще в одном. Я отважилась спросить, стоит ли мне пойти с ним.

– Ты что, совсем с ума сошла? – взвился Махмуд. – На следующее утро повсюду будут висеть плакаты, на которых напишут, что ты проститутка! Женщина с мужчиной – и никакого свидетельства о браке. Подумай о своей репутации!

Отель, в который он в конце концов меня привел, был одним из самых дешевых в Могадишо. В таких местах не требуют свидетельств. Электричество по-прежнему не работало, так что нам пришлось взять с собой фонарик. Когда мы открыли дверь, под кровать шмыгнул таракан. Махмуд дал мне фонарик и посмотрел на меня, впервые за вечер. Потом он сказал, что я могу пойти в ванную и приготовиться.

В ванной было грязно. Я механически помылась, потом вышла и легла на кровать, полностью одетая: я не знала, что дальше делать. Мне хотелось, чтобы все было ужасно эротично: я в роли Мэрилин Монро или леди Чаттерлей, – но я даже не знала, как раздеться. Когда Махмуд вернулся в комнату, он сказал:

– О, ты хочешь поиграть в недотрогу?

Этого я хотела как раз меньше всего. Я спросила:

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Разделась, конечно.

И я стала неловко снимать с себя одежду. Все произошло совсем не так, как я мечтала. Я попыталась завязать прелюдию, как это описывалось в книжках. Но Махмуд посмотрел на меня с удивлением:

– Ты что, уже занималась этим раньше?

Я промямлила «нет» и позволила ему делать что угодно. Если бы я солгала и сказала, что у меня уже был опыт, возможно, у нас была бы прелюдия, но после этого он, конечно, развелся бы со мной. А так я призналась, что девственница, и не получила никакого удовольствия. Джавахир, Сара и все остальные девушки были правы. Хорошие девочки – это девственницы, которые не чувствуют ничего.

Это не было изнасилование. Я хотела переспать с Махмудом, только совсем не так. Он пыхтел, толкался и потел, пытаясь раскрыть мой шрам. Было ужасно больно, и это продолжалось очень долго. Я стиснула зубы и терпела, пока не впала в оцепенение. Потом Махмуд провалился в сон, а я пошла в отвратительную ванную, чтобы помыться. Моя первая брачная ночь оказалась именно такой, какой описывала свою Джавахир, в Кении, год назад.

Рано утром Махмуд привез меня обратно в дом Ибадо Дхадей. Мы попрощались. Днем он улетел в Россию, и больше мы с ним не виделись. Тогда я делала все как на автопилоте, но со стороны, наверное, казалась разве что немного смущенной. Впрочем, это было естественно при таких обстоятельствах.

Когда я вошла, Ибадо была в ярости. Я сказала ей, что провела ночь у тети Кхадиджи, потом поднялась наверх, помылась и нанесла дезинфицирующий крем на раны, точно как Джавахир. Я знала, что не желаю больше видеть Махмуда. Шрам болел так, что я еле стояла на ногах. Ибадо я сказала, что заболела. Когда Хавейя зашла ко мне, она выглядела такой встревоженной, что я не выдержала и призналась ей во всем. Мне было тяжело нести такой груз самостоятельно. Я повела себя омерзительно: поддалась искушению, предала семью, а теперь, по своей же вине, навсегда останусь во власти этого мужчины.

Хавейя ни словом не упрекнула меня; наверное, ей эта история казалась очень романтичной. Когда я сказала ей, что мне очень больно, она позаботилась обо мне. По ее словам, церемония не могла быть законной – Али Версенгели не имел права выступать в роли стража, если мои брат и отец сейчас в Сомали. Мы обе помолились Аллаху, чтобы тот не позволил мне забеременеть.