Дневник желаний - Алина Савельева

Ольгу от его взгляда скрывал стол, и шеф-повар мог видеть только ее коленопреклоненные ноги, беспокойно дрыгающиеся, видимо, в порыве страсти.

Елозящий в кресле Максим Дмитриевич, томно постанывающий и время от времени весьма красноречиво приподнимающий туловище, довершал эту картину маслом.

Нервный тик ударил в левое веко повара, заставив глаз дергаться, и потянул за собой всю щеку, верхнюю губу свидетеля служебного романа.

Чашка со звоном полетела на пол, разлившийся кофе изобразил на линолеуме огромный экзистенциальный знак вопроса.

В довершении всех бед Непруха наконец справилась со штанами.

Она сдернула их с ног Максима Дмитриевича и, раскрасневшаяся, растрепанная и запыхавшаяся, с победным воплем шлепнулась на зад, выкатившись из-за стола шефа прямо под ошалевший взгляд повара.

— Ядрена кочерыжка! — проорал повар, вытаращившись. — Половник мне в ухо!

Максим, видимо, еще не до конца отошел от утренних приключений.

И потому первой его реакцией было ухватить что-нибудь и кинуть в повара, и этим чем-то была кастрюля.

С глубоким “Бам!” она наделась Никите точнехонько на голову, провиснув до самого носа. Ее ручки были словно опущенные вниз уши приунывшего железного блюстителя порядка.

“Переходящее знамя непрухи, — в панике подумала Ольга, глядя на оглушенного кастрюлей Никиту. — Началось! Это оно? Это проклятье или просто совпадение?”

— Могли бы просто дверь закрыть, — несчастным голосом прогундосил из-под кастрюли повар. — Зачем же швыряться?

— Э… это не то, что ты подумал! — вскричал, подскакивая, Максим.

— Можешь не оправдываться, — горько прогундел Никита из-под своей кастрюли. Развернувшись, как робот-пылесос, пару раз стукнувшись для полноты сходства своей кастрюлей в косяки, он медленно переступил через порог и побрел на свое рабочее место, униженный и оскорбленный.

Удар в голову, видимо, морально подкосил повара, и готовкой он занимался вяло, без огонька.

Кастрюля, нанесшая ему моральную травму, стояла рядом, как напоминание о хрупкости мужской дружбы.

Никита вздыхал, потирал шишки на лбу, торчащие симметрично, веселыми рожками молоденького козленка, и яростно намешивал что-то в глубокой миске.

Ольга, наблюдающая за поваром, понемногу успокоилась. То ли правда сцена с кофе и с кастрюлей была случайностью, то ли вирус невезения для дисциплинированного и сильного повара был слаб. В любом случае, повара ничто не брало, работу свою он делал четко, профессионально, и ни единой, даже самой маленькой ложечки, не выскальзывало из мужественных и сильных пальцев Никиты.

“Ай да Никита! Победитель непрухи!” — в восторге думала Олечка.

Но все было не так просто, как ей казалось.

С глазами такого внимательного обычно шеф-повара что-то случилось. То ли их застилали слезы от лукового сока, то ли что-то еще, но Никита вдруг начал опасно путать приправы. И сыпать отчего-то душистый перец во взбиваемое нежнейшее тесто для бисквита.

Так называемая тетушка босса оказалась особой желчной и на удивление прожорливой. Она придирчиво осматривала блюда со всех сторон, крутила над ними своим носом, нюхала и мысленно едва ли не на молекулы разбирала.

Потом фотографировала и фотографии эти пересылала кому-то. И уж только после этого приступала к трапезе с самым недовольным видом

Но по мере пожирания она все больше добрела, на лице ее появлялась улыбка, и она лопала так, что за ушами трещало..

— Без перца? — подозрительно спрашивала она всякий раз, когда на скатерть перед ней ставили очередное блюдо. — У меня дикая аллергия.

Видимо, эти слова — “без перца” — были повторены столько раз, что Никита, зорко проследивший за тем, чтобы ни в салаты, ни в горячее гостье не попало ни единой зловредной перечной крупинки, к десерту так расслабился, что вместо ванилина зафигачил во взбитые белки целую ложку.