Дневник желаний - Алина Савельева

И он с видом Дона Кихота, атакующего мельницу, выхватил из кармана бархатную коробочку и ткнул ею в сторону ольгиного окна.

— Прямо сейчас? — напугалась ольга. — Но я не готова… Нет, подожди… мне кажется, что ты это несерьезно… Ты шутишь надо мной?!

Макс с видом фокусника, срывающего с цилиндра с кроликом шелковый платок, откинул крышечку коробочки, явив миру кольцо.

— Я настолько серьезен, — страшным, зловещим голосом великого мага произнес Макс в свой матюгальник, — что готов взять твою фамилию! Да, да! Я тоже буду Непрухой! Ты Непруха, я Непруха, и у нас будет целый выводок ребятишек-Непрух!

Школьные неприятности вихрем пронеслись в памяти Олечки и она испуганно вскрикнула, отчаянно затрясла головой.

— Глупый ты, — крикнула она, оттаивая. — Детям-то зачем эти мучения?

— Я думаю, — ответил Макс с чувством, глядя прямо в глаза Олечке, — что я достаточно сильный, чтобы защитить и оградить всех Непрух от бед и неприятностей.

Олечка снова рассмеялась, вспоминая перепуганного измученного Максима с кастрюлей на голове. Да уж, защитник…

— Я думаю, — кокетливо ответила она, — что фамилия Громова красивее, чем Непруха.

Максим просиял.

— Это значит “да”? — выкрикнул он, нарочно на весь микрорайон.

— Да! — громче него закричала Олечка в полном восторге.

— Ура! — произнес Максим громким шепотом, радостно улыбаясь до ушей. Он откинул матюгальник и, сжав в зубах порядком потрепанный букетик, под испуганные охи-вздохи бабок покарабкался на длинную пожарную лестницу. — Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам!

***

А потом все было.

Несмотря на свое стремление взять фамилию Непрухи, Макс весьма ловко и без потерь закарабкался в ее окно. И непруха, испугавшись такого решительного напора, отступила, съежилась и не посмела вмешаться в происходящие события.

Кот сам убрался, освободив влюбленным диван. И даже не стал гадить в кучку земли, сиротливо лежащую за шторкой на полу. Олечка закрыла раму, и Макс тотчас же сжал ее в объятьях.

— Олька, — прошептал Макс, покрывая поцелуями ее заалевшее лицо, — Олька, я ведь правда люблю тебя. Веришь?

— Верю, — отчего-то тоже шепотом ответила совершенно очумевшая от счастья Олечка.

— Я хочу тебя, несносная Непруха, — словно доверяя какую-то тайну, прошептал Макс Ольге на ухо. — Я вспоминал, как у нас с тобой было, и знаешь… ничего лучше со мной не случалось.

Под его торопливыми, чуть подрагивающими паьлцами сами собой расстегнулись застежки на ее платье, под его губами соски на ее груди стали твердыми, напряженными и острыми. Максим, уже не владея собой, сходя с ума от охватившей его страсти, поспешно освобождал Ольгу от одежды, чтобы овладеть ее телом целиком, чтобы исцеловать и изгладить ее полностью, обласкать каждый сантиметр ее кожи.

Олечка и глазом моргнуть не успела, как оказалась лежащей на диване, на теплом местечке, нагретом котом, а Макс, дыша возбужденно и часто, спешно освобождался от одежды. Он возвышался над ней как дикарь, как варвар, отвоевавший ее в бою с непрухой, с невезением и бедами, и выглядел он при этом брутально и даже устрашающе. Раскрасневшийся, возбужденный, распаленный долгим томительным ожиданием.

Она стыдливо прикрылась, смущенная и чуточку напуганная его напором, но он склонился и отвел ее руки, заставил раскрыться перед ним и подставить грудь под его жадные губы.

— Я сожру тебя, как пирожное, Непруха, — рыкнул Максим брутально, удерживая ее руки разведеными в стороны и нацеловывая жесткие пуговки сосков так, что они стали яркими и чувствительными. Каждый поцелуй обжигал Ольгу, словно Максим касался обнаженных нервов. Она извивалась, не в силах сдерживать стонов, а Макс не переставал ее мучить, касаясь ее тела все более умело и все более чувствительно.