Куколка - Ирина Воробей

— А я утром еще переживал, как мы здесь устроимся. Здесь ведь всего четыре комнаты и четыре двуспальных дивана. Думал, разделить Дэна с Алисой сначала, но, видишь, как оно удачно все сложилось, — говорил Вадим, вдевая советское шерстяное одеяло в пододеяльник.

Они сидели на старом раздвижном диване-книжке, что стоял у стены напротив окна в бывшей спальне его родителей. В полупустом помещении осталось (или было так всегда) только самое необходимое: диван, комод и пуфик. Стены сохранили натуральный деревянный цвет без какой-либо отделки. Украшали их неумело нарисованные прованские пейзажи на холстах без рамок. Пока Вадим готовил постель, Татьяна разглядывала их со вниманием. Все они походили на работы импрессионистов, но девушка не знала, на какие именно. На каждом холсте в правом нижнем углу черными красками художник неаккуратно вывел три латинские буквы «VDM».

— Это я в детстве рисовал, когда в художке учился, — заметив ее заинтересованность картинами, пояснил Вадим. — Маме нравились мои работы, она их развесила по всему дому. Хотя они просто учебные. И нарисованы-то коряво.

Он сам себе усмехнулся.

— Нет, красиво, — задумчиво ответила Татьяна.

Потом он сообщил, что постель подана, и разделся. Девушка потушила свет и переоделась в пижаму. Это было так странно для нее — ложиться в постель вместе с кем-то, раздеваться при ком-то, чувствовать на себе жадный взгляд, пожирающий при сумеречном свете каждую деталь ее тела. Чувства неловкости и неуверенности снова настигли Татьяну. Хотелось прикрыть руками причинные места, хотя они и так были закрыты ночной рубашкой и шортиками. Она медленно подошла к дивану, немного волнуясь. Парень лежал у стены, подперев голову локтем, и не сводил с нее глаз. Девушка села на краешек аккуратно, не осмеливаясь залезть под совместное одеяло.

— Ты чего? — спросил Вадим, улыбаясь. — Это из-за утра, да? Ты все-таки не дашь мне шанс реабилитироваться?

Она рассмеялась.

— Чего боишься? Иди ко мне, — он обхватил ее одной рукой за плечи и положил на себя, заставив лечь целиком на диван.

Татьяна накрылась одеялом. Они легли на бок. Вадим обнимал ее сзади, повторяя изгибы тела в поясе и коленях. Он плотно прижал ее к себе и снова втянул запах волос. Девушка улыбнулась. Чувство неловкости пропало. Сразу стало уютно и безопасно.

— Я не шутил, когда говорил, что люблю тебя, — сказал парень тихо на ушко.

Татьяну пронзило приятное волнение. Эти слова были сказаны так нежно и так кстати, что ей захотелось расплакаться, но она только зажмурила глаза, ничего не отвечая. Вадим выждал какое-то время, а потом поцеловал мочку ее уха. К волнению прибавилось возбуждение, и она, повернувшись к нему лицом, ответила ему поцелуем в губы. В эту ночь он реабилитировался дважды.

Они не спали до самого утра. Татьяна и не подозревала в себе столько страсти. Она полностью и с жаром отдалась ему вся, забыв про все установки, нравоучения отца и границы этой комнаты. Девушка стонала от приятного изнеможения, к концу переходила на крик, а потом резко замолкала, расплавляясь в его руках. И стало плевать, что тонкие стены легко пропускали звук. Весь дом предался любви. Из других комнат тоже доносились стоны, скрипы и ритмичные стуки. Так что никому до других не было дела.

Проснувшись, Вадим пристал к ней еще раз. Утренний секс получился не таким страстным и громким, как ночью, но зато бодро заряжал на весь предстоящий день. Татьяна лежала на спине, голая, полностью расслабленная, без одеяла. Он поцеловал ее в живот и поднялся с кровати. Парень выглядел счастливым. И ей это нравилось. Тихонько напевая песню на английском языке, он растворил окно, впустив в заполненную страстью и потом комнату свежий воздух.

— Который час? — спросила Татьяна спокойно, перевернувшись набок, лицом к свету.

Вадим посмотрел на телефон и ответил, что до часа осталось семь минут.

— Черт, мне надо домой! — с тревогой воскликнула девушка.