После церемонии похорон все собрались в клубе, чтобы почтить память погибших. Ноэль, которая три дня назад вернулась из родильного отделения, сидела в зале собраний на месте Лиама. Малышка Алисия все еще находилась в госпитале в боксе для недоношенных детей. К ней все ходили по-очереди: сама Ноэль, Карри, Лэсси с Кирой, Герда, Кристен с Джонни, парни из клуба. Никто не говорил этого вслух, но все осознавали: эта девочка родилась в момент смерти своего отца, и в этом был особый смысл, особая шутка судьбы, особая логика вселенной.

— Своих родных надо ценить, пока они еще живы, — сказал тихо Карри, когда ему дали слово. — Мы с Лиамом не были идеальными братьями, но мы были братьями. Вместе росли, вместе прогуливали уроки и прятались в гараже от отца, который разыскивал нас, чтобы влепить оплеух за плохие отметки, вместе собирали первые мотоциклы и кадрили первых девчонок, вместе вступали в клуб и вместе собирались стать его президентами… Последнее нас и погубило. Президентов не могло быть два, а мы не сразу это поняли, глупые мальчишки… И роль наследного принца досталась мне не потому, что я был умнее или талантливее… Я просто был старше. С этого все началось. С того, что я предпочел быть старшим братом, а не просто братом. Я тоже виноват.

— Карри, — Лэсси, сидевшая сбоку, сжала его здоровую ладонь, но Карри отмахнулся:

— Ты тоже виновата. Ты любила и всегда будешь любить нас одинаково сильно, но не сумела рассудить, не сумела примирить. Ты же знала: мы, парни, идиоты, горячие и шальные… Нам нужна была женская рука. Мы с тобой оба виноваты.

— Я знаю, — тихо ответила Лэсси, сжимая его ладонь до боли.

— Вы все тоже виноваты, — Карри обвел взглядом парней из клуба. — И отец был виноват. Он был виноват больше всех.

— Что теперь говорить об этом? — вздохнул кто-то из парней, но Карри горько усмехнулся:

— А когда еще говорить об этом? Мы никогда ни о чем не говорим. Делаем вид, что все и так окей. Ссоримся — и молчим… Разбиваем друг другу сердца — и молчим. Убиваем друг друга — и молчим! А ведь мы с Лиамом даже не успели попрощаться! Я не успел сказать ему, что люблю его, ясно?! Мой брат умер, не зная, что я люблю его и за все прощаю! — последние слова он произнес с таким надрывом, что сам задохнулся. Ноги едва держали его, и он тут же сел обратно в кресло. С обеих сторон к нему прильнули Лэсси и Кристен, но вряд ли кто-то мог бы его в этот момент по-настоящему утешить… Он не мог сдержать слез.

Уже вечером, когда Кристен и Карри были в своей спальне, Кристен спросила:

— А Алисия — ее ты тоже винишь в чем-нибудь?

— Почему ты спрашиваешь? — Карри нахмурился.

— Мне просто… интересно. Хочется знать. У вас с мачехой были неоднозначные отношения. Мне хочется знать, считаешь ли ты, что она тоже приложила руку к тому, каким стал Лиам…

Карри покачал головой:

— Нет. Она была прекрасной матерью и доброй женщиной.

Кристен кивнула:

— Хорошо, — и положила голову ему на плечо, щекоча распущенными волосами обнаженную кожу.

— Она слишком баловала его, — добавил Карри неожиданно. — Но это не страшно. Мы с Лэсси виноваты гораздо больше.

— Тебе не нужно винить себя, — ответила Кристен. — Я знаю, ты не перестанешь, но все же… подумай об этом. Он сам выбрал свой путь. Он был тем, кем хотел быть. А еще… он отдал за тебя жизнь. Я думаю, он хотел бы, чтобы ты воспользовался этим и наслаждался тем, что все еще дышишь…

— Пожалуй, ты права, — Карри согласно кивнул. — Идем спать?

— Ага.

Но не успели они лечь в постель, как в дверь принялись настойчиво стучать. Пока Карри возился, пытаясь сесть, Кристен быстро вскочила и распахнула дверь. На пороге был Ларри.

— Что-нибудь с Лысым? — сразу испугалась Кристен.

— Нет, — Ларри покачал головой. — Дом Альвареса сгорел, — сообщил он.

— Чего? — ошарашено переспросил Карри, которому наконец удалось сесть в постели.