Любовь напоказ - Алекс Лайт (2020)

Я пробежала список, вычеркнула его фамилию, крикнула маме, что за заказом пришли, и нервно забарабанила пальцами по прилавку.

– Будет готово через минуту, – пообещала я и снова открыла учебник – больше все равно было нечем заняться.

Дженни кивнула и огляделась.

– Это пекарня твоей семьи? – спросила она. Ну да, действительно. Мы же перестали дружить еще до ее открытия.

– Мамина.

– Как там Бретт? – последовал любопытный вопрос.

Как странно. Похоже, мы поменялись местами. Теперь парень был у меня.

– Ничего, – выговорила я наконец.

Молчание сделалось напряженным. Мне захотелось забиться в какую-нибудь норку и не возвращаться.

Дженни взяла один из флаеров.

– Могла бы и рассказать, что ты теперь в отношениях, – сказала она, теребя пальцем уголок. – Пускай мы больше не близки… все равно. Мне это было бы интересно. – Она шумно втянула носом воздух, прочистила горло и поднесла к глазам листовку. – А что это?

Ответила я не сразу – сперва постаралась выбросить из головы ее слова, смысл которых наконец до меня дошел.

– Мама пробует новый способ привлечь клиентов, – пояснила я.

– «Канноли в подарок к любому заказу!» – прочла Дженни. – А когда начинается акция? Сегодня?

Я пожала плечами.

– Наверное.

Спустя, наверное, целое столетие мама пришла с заказом Дженни, шепнула мне на ухо «флаеры» и удалилась. Я постаралась тайком положить один ей в пакетик, но Дженни это заметила.

– Чтобы о нас побольше народу узнало, – пробормотала я и протянула ей пакет. Она перевела взгляд с моего лица на флаер и обратно. Секунды тянулись невыносимо долго.

И вдруг она схватила целую стопку листовок, бросила их к себе в сумочку и ушла, не проронив больше ни слова.

– Это случайно не Дженнифер заходила? – спросила мама, когда входная дверь захлопнулась.

– Она самая.

– Ничего себе. Так изменилась. Вы еще дружите?

Я отчетливо помнила, как рассказывала маме об окончании нашего общения с Дженни. Но это произошло вскоре после открытия пекарни, и ей было не до меня, так что не удивительно, что она этого не помнит.

– Нет.

Мама кивнула, погладила меня по плечу и сказала:

– Флаеры она забрала. Я же тебе говорила: сработает!

И снова ушла на кухню. Сказать по правде, успех не был гарантирован. Возможно, у нас просто стащили бумагу, не более того. Но маму это не заботило. Я услышала, как взвыл блендер, и снова открыла учебник.

Два часа пролетели быстро. К счастью, больше ученики «Иствуда» к нам не наведывались, и как только пробило десять, я ушла. Домой я шла в наушниках, и по пути ноги снова завели меня туда, куда я вовсе не собиралась идти.

Я пошла по Главной улице и свернула налево на перекрестке. Было невыносимо жарко, и я закрутила пучок на затылке, чтобы волосы не липли к шее. Поворот направо – и вот я уже на папиной улице. Его дом ничуть не изменился. Разве что на лужайке появилась новая табличка с изображением большого розового аиста, который держит в клюве запеленатого младенца. Я сама не заметила, как подошла поближе и прочла поздравительный текст. Оказалось, что дочку зовут Пенелопа. У меня появилась сестра. Единокровная сестра. В памяти тут же пронеслись все те годы, когда я была единственным ребенком. Я запнулась и шлепнулась на асфальт, ободрав колено. Кровь потекла по коже.

Сестра.

Передо мной остановилась пара белых кроссовок. Я подняла глаза и увидела женщину, которая глядела на меня с тревогой. Она что-то говорила, но слов я не слышала. Я не могла отвезти взгляд от ее живота – заметно уменьшившегося в размерах за последние дни.

– Ты в порядке? – спросила папина новая жена (или девушка?) и протянула мне руку. Я заметила кольцо. Жена.

Я встала без ее помощи и отряхнула одежду.

– Да, – ответила я, но тут наши взгляды задержались на моем колене. Оно все было в крови и кусочках цемента.