– Круто! А откуда они? Из Нью-Йорка? – сложно было представить, чтобы Джорджия могла кого-нибудь вдохновить на такой стиль. Слишком уж помпезный – и не слишком уютный.

Бретт взял с подноса официанта какой-то крошечный хот-дог и забросил себе в рот.

– Они местные, – ответил он. – Ты их разве не узнаешь?

Я присмотрелась, стараясь не отвлекаться на шик и блеск. И тут мне и впрямь вспомнились их лица – я видела их несколько лет назад.

– Это же чета Макгенри! Родители Дженни. – Тут, будто услышав мои слова, Дженни подошла к бару и остановилась рядом с парой.

– Честное слово, я не знал, что она тоже тут будет… познакомишься с моими родителями позже, – сказал Бретт, прочитав мои мысли. – Пойдем свежим воздухом подышим.

Бретт провел меня сквозь толпу и несколько стеклянных дверей. Мы оказались на маленьком патио с видом на бассейн. Ночь была просто шикарная: луна светила высоко в небе, жара сошла на нет. А еще было тихо. Удивительно тихо. Настолько, что я слышала, как стучит мое сердце.

Мы прислонились к перилам и уставились в темноту. Бретт покосился на меня, потом опустил взгляд на мои ноги.

– Красивое платье, – заметил он, вытянул руку и коснулся уложенных локонов. – И прическа твоя мне очень нравится. – Он взял меня за запястье и притянул к своей груди. – А еще мне нравится, когда все вот так, как сегодня. Безо всякого притворства.

– Мне тоже.

Бретт улыбнулся. В уголках его глаз залегли морщинки.

– Правда?

– Да. – А потом что-то случилось. Может, дело было в тишине, может, в темноте, но у меня словно язык развязался, и я сказала: – Ты мне нравишься, Бретт. Хотя этого никак не должно было случиться. Меня устраивало, что отношения у нас с тобой ненастоящие, потому что так я чувствовала себя в безопасности. Они спасали меня от разбитого сердца. Но вот мы с тобой здесь, и все кажется до того реальным, что аж страшно.

– Объясни, чего ты боишься?

– Отношения добром не заканчиваются. Погляди на моих родителей. Я всегда думала, что у них настоящая любовь, что они всю жизнь будут вместе, но в одно прекрасное утро папа проснулся и решил, что нас ему мало. Что ему мало такой жизни. Люди вечно судачат о влюбленности, но о том, что любовь проходит, молчат. Да взять хотя бы твоих родителей… – Бретт поморщился. – Ох, прости. Забудь. Не знаю, что на меня нашло. Но дело в том, что, как я тебе уже говорила, люди уходят. Родители, друзья, не важно. Все отношения временны, и я вряд ли переживу еще одно расставание.

– Тогда позволь мне доказать, что я-то точно останусь с тобой!

– Бретт, это звучит очень мило, но ты и сам не можешь знать наверняка, захочешь ли ты уйти. Отношения – это большая игра, где шансы на победу не столь велики. А в такие вечера, как сегодня, когда я впервые за много лет надела платье и словно бы перенеслась в другой мир, очень легко очароваться моментом. И придать слишком много значения мелочам.

– Что ты имеешь в виду? Что, скажем, завтра я проснусь и решу, что больше у меня к тебе чувств нет? – спросил он. Я кивнула. – Бекка, это невозможно. Чувства проснулись во мне не сегодня. И я обещаю, что завтра они никуда не денутся, и послезавтра тоже. – Бретт коснулся моего лба. – Ты слишком зациклилась на своих страхах, ты чересчур много думаешь и вечно ищешь подвох. Но ведь не у всего есть минусы!

– Я запуталась, – призналась я. – Совсем недавно мы были чужими друг другу, а потом, бац, стали разыгрывать влюбленных. Границы между реальностью и вымыслом начали размываться, и теперь их толком не различить.

– То, что мы разыгрывали роли, вовсе не значит, что чувства – выдумка, – возразил Бретт.